Лев борисович окунь. Награды, премии, почётные звания

СССР →
Россия Россия Научная сфера: Место работы: Учёная степень: Учёное звание: Альма-матер : Научный руководитель: Известные ученики:

Е.П. Шабалин, А. Д. Долгов, В. Б. Копелиович, В. А. Новиков, Н. Н. Николаев, Е. Б. Богомольный, М. Б. Волошин, М. И. Высоцкий

Награды и премии:

Вехи биографии

Был студентом И. Я. Померанчука .
В 1953 году окончил .
С 1954 года работает в .
В 1956 году защитил кандидатскую диссертацию, в - докторскую.
В 1967 году присуждено звание профессора.
В 1962 году предложил термин «адрон » для общего наименования элементарных частиц , подверженных сильному взаимодействию .
1 июля 1966 года избран членом-корреспондентом Академии наук СССР в отделение ядерной физики.
15 декабря 1990 года избран академиком Академии наук СССР в отделение ядерной физики по специальности «ядерная физика ».
Профессор МФТИ. Член редколлегии журналов «Успехи физических наук », «Ядерная физика», член редколлегии информационых изданий .
В июле 2013 года в знак протеста против планов правительства по реформе Российской академии наук (РАН) , выразившимся в проекте Федерального закона «О Российской академии наук, реорганизации государственных академий наук и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» 305828-6, заявил об отказе вступить в новую «РАН», учреждаемую предлагаемым законом (см. Клуб 1 июля).

Награды, премии, почётные звания

Премия имени Бруно Понтекорво от Объединенного института ядерных исследований (1996)
Золотая медаль имени Л. Д. Ландау Российской академии наук (2002)
Премия имени И. Я. Померанчука от (2008)

Библиография

Окунь Л. Б. Слабое взаимодействие элементарных частиц. - М.: Физматгиз, 1963 г., 248 стр.
Окунь Л. Б. Лептоны и кварки. - М.: «Наука». Главная редакция физико-математической литературы, 1981 г., 304 стр.
Окунь Л. Б. Лептоны и кварки. - 2-е изд., переработанное и дополненное. - М.: «Наука». Главная редакция физико-математической литературы, 1990 г., 346 стр., ISBN 5-02-014027-9
Окунь Л. Б. Альфа бета гамма … Z. Элементарное введение в физику элементарных частиц. Серия: Библиотечка «Квант». Вып. 45. - М.: «Наука». Главная редакция физико-математической литературы, 1985 г., 112 стр.
Окунь Л. Б. Физика элементарных частиц. - 2-е изд., переработанное и дополненное. - М.: «Наука». Главная редакция физико-математической литературы, 1988 г., 272 стр., ISBN 5-02-013824-X
Окунь Л. Б. О движении материи. - М.: «Физматлит», 2012. - 228 с., ISBN 978-5-9221-1434-9 .
Окунь Л. Б. Азы физики. Очень краткий путеводитель. - М.: «Физматлит», 2012. - 168 с., ISBN 978-5-9221-1381-6 .
Окунь Л. Б. Элементарное введение в физику элементарных частиц. - 3-е изд., М.: «Физматлит», 2009. 128 c., ISBN 978-5-9221-1070-9

Напишите отзыв о статье "Окунь, Лев Борисович"

Примечания

Ссылки

на официальном сайте РАН
М. И. Высоцкий и др. // Успехи физических наук. - 1999. - Т. 169 , № 7 . - С. 817 .
Храмов Ю. А. Окунь Лев Борисович // Физики: Биографический справочник / Под ред. А. И. Ахиезера . - Изд. 2-е, испр. и дополн. - М .: Наука , 1983. - С. 201. - 400 с. - 200 000 экз. (в пер.)
в журнале «Успехи физических наук »
Окунь Лев Борисович // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров . - 3-е изд. - М . : Советская энциклопедия, 1969-1978.

Отрывок, характеризующий Окунь, Лев Борисович

Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.

У этой маленькой книжки есть две цели.

Ближайшая цель - найти простейший способ для объяснения того, как современная физика элементарных частиц позволяет понять, как устроен окружающий нас мир.

Более далекая цель - перестроить школьное образование физики, оставаясь в рамках элементарной школьной математики.

Введение в калибровочные теории

«Введение в калибровочные теории» содержит текст пяти лекций, прочитанных на школе физиков ОИЯИ ЦЕРН в Таборе (Чехословакия, 5-18 июня 1983).

Темы лекций: калибровочная инвариантность электромагнитного и слабого взаимодействий, хиггсы и суперсимметричные частицы. Кроме лекций, в работе содержится Приложение, включающее в себя препринты и отрывки избранных статей В. Фока, Ф. Лондона, О. Клейна и Г. Вейля, в которых была введена и развита идея калибровочной инвариантности.

Воспоминания о И.Я. Померанчуке

Выдающийся физик-теоретик академик И.Я. Померанчук (1913-1966) внёс фундаментальный вклад в развитие физики низких температур, твёрдого тела, ядерных реакторов и ускорителей и особенно в физику элементарных частиц. «Воспоминания» охватывают годы его учёбы в Ленинграде и Харькове (в аспирантуре у Л.Д. Ландау), работы в ФИАНе, ИАЭ, ОИЯИ и ИТЭФе, преподавания в МИФИ. Авторы статей — ведущие советские и иностранные учёные.

В книгу включены также научные обзоры, рассказывающие о работах И.Я. Померанчука по теории элементарных частиц и квантовой теории поля, физике твёрдого тела и квантовых жидкостей, теории ядерных реакторов и синхротронного излучения. В этих обзорах прослеживается развитие научных идей, высказанных И.Я. Померанчуком.

Воспоминания об академике А.Б. Мигдале

В сборнике публикуются воспоминания примерно пятидесяти авторов — друзей и учеников выдающегося физика, академика А.Б. Мигдала, которые охватывают сорокалетний период от начала 1950-х до 1991 г.

Каждое из них в какой-то мере несет отпечаток и личности автора, и особенностей его памяти. Не удивительно, что иногда одни и те же события в разных статьях выглядят несколько по-разному. Авторские тексты редактировались только в случае явных фактических ошибок. Небольшие же отклонения от «истины» порой даже помогают взглянуть с разных сторон на такого неординарного человека, каким был Мигдал, и способствуют воссозданию многомерной картины той среды, в которой он жил и которую он сам в значительной мере формировал.

Лептоны и кварки

Книга представляет собой введение в теорию слабого взаимодействия элементарных частиц.

Изложение основано на кварково-глюонной модели адронов. Книга содержит подробные расчеты слабых распадов элементарных частиц (в том числе распадов недавно открытых очарованных частиц и тяжелых лептонов) и реакций, идущих под действием нейтрино. Представлены основные идеи и уравнения единой модели слабого и электромагнитного взаимодействия. Исходя из этой модели обсуждаются перспективы поисков промежуточных векторных и скалярных бозонов.

Книга написана на основе курса лекций, читаемых автором студентам Московского физико-технического института.

Проблемы ядерной физики и физики элементарных частиц

Сборник составлен из обзорных статей, посвященных исследованиям в области физики элементарных частиц, ядерной физики и физики реакторов.

Рассмотрены также проблемы создания сильноточных ускорителей и использования современных ускорителей в медико-биологических целях и химических исследованиях.

Слабое взаимодействие элементарных частиц

В 1950-1960 годах физика элементарных частиц претерпела бурное развитие.

Особенно важные открытия были сделаны в области слабых взаимодействий элементарных частиц, где было открыто новое фундаментальное явление, получившее название несохранения четности. Монография Л.Б.Окуня представляет собой систематическое изложение теории распадов элементарных частиц, обусловленных слабыми взаимодействиями.

Она написана на основе лекций, прочитанных автором в Институте теоретической и экспериментальной физики АН СССР и в Объединенном институте ядерных исследований.

(7. VII . 1929-23.XI.2015) - советский и российский физик-теоретик, ак. РАН (1990, чл.-корр. 1966). Р. в Сухиничи Калужской обл. Окончил Московский инженерно-физический ин-т (1953). С 1954 работает в Ин-те теоретической и экспериментальной физики (зав. теоретической лабораторией). С 1967 проф. МИФИ.

Работы в области теории элементарных частиц. Совместно с И.Я. Померанчуком предсказал (1956) равенство сечений при высоких энергиях частиц, входящих в данный изотопический мультиплет (теорема Окуня – Померанчука). Ввел термин «адрон» (1962). Предсказал (1957) изотопические свойства слабых адронных токов, предложил составную модель адронов и предсказал существование девятки псевдоскалярных мезонов.
Совместно с Б.Л. Иоффе и А.П. Рудиком рассмотрел (1957) следствие нарушения Р-, С- и СР-инвариантности.
В том же году совместно с Б.М. Понтекорво оценил величину разности масс K l - и K s -мезонов.
Построил (1976) квантово-хромодинамические правила сумм для частиц, содержащих очарованные кварки (совместно с А.И. Вайнштейном, М.Б. Волошиным, В.И. Захаровым, В.А. Новиковым и М.А. Шифманом).

В начале семидесятых годов в рамках четырехфермионной теории в совместных работах с В.Н. Грибовым, А.Д. Долговым и В.И. Захаровым изучал поведение слабых взаимодействий при асимптотически высоких энергиях и создал новую калибровочную теорию электрослабых взаимодействий (описана в изданной в 1981 году и переизданной в 1990 году книге «Лептоны и кварки»).

В 90-е годы в цикле работ предложена простая схема учета электрослабых радиационных поправок к вероятностям распадов Z-бозона. В рамках этой схемы проанализированы результаты прецизионных измерений на ускорителях LEPI и SLC (соавторы М.И. Высоцкий, В.А. Новиков, А.Н. Розанов).
В работе 1965 года с СБ. Пикельнером и Я.Б. Зельдовичем анализировалось возможная концентрация реликтовых элементарных частиц (в частности, свободных дробнозаряженных кварков) в нашей Вселенной. В связи с открытием нарушения СР-четности в работе с И.Ю. Кобзаревым и И.Я. Померанчуком обсуждался "зеркальный мир", связанный с нашим только гравитационно.

В работе 1974 г. с И.Ю. Кобзаревым и Я.Б. Зельдовичем изучалась эволюция вакуумных доменов во Вселенной; в работе того же года с И.Ю. Кобзаревым и М.Б. Волошиным найден механизм распада метастабильного вакуума (теорию метастабильного вакуума).

Медаль Маттеуччи (1988). Премия Ли Пейджа (США, 1989 г.). Премия Карпинского (Германия, 1990 г.). Премия Гумбольдта (Германия, 1993 г.). Премия имени Бруно Понтекорво от Объединенного института ядерных исследований (1996). Золотая медаль имени Л. Д. Ландау РАН (2002). Премия имени И.Я.Померанчука от Института теоретической и экспериментальной физики (2008).

Сочинения:

Окунь Л. Б. αβγ ... Z (Элементарное введение в физику элементарных частиц) . - М.: Наука. Главная редакция физико-математической литературы, 1985.- (Библиотечка «Квант». Вып. 45.).
Теория относительности и теорема Пифагора . Квант, №5, 2008, стр. 3-10

Я попал в теоргруппу ИТЭФ позже других сокурсников, на четвертом курсе. Было это в 1970 г. Приехал сдавать экзамен Владимиру Борисовичу Берестецкому, а вместе с ним меня экзаменовали Лев Боросович Окунь и Михаил Самуилович Маринов. Так я впервые увидел Льва Боросовича. Уже после экзамена ЛБ отвел меня в сторонку и сказал, что я должен ходить на пятничные семинары: “Вы поначалу ничего не поймете, - сказал Окунь - но постепенно привыкните к словам и терминологии, кое-что западет в голову, понимание придет не сразу, но обязательно придет.”

С этого семинара, в центре которого всегда был ЛБ, и началось мое путешествие в физику высоких энергий. Поразительной чертой ЛБ, отличавшей его от многих, было уважение к любой новой теме, возникавшей на горизонте. Новые работы обсуждались на “окуневском” семинаре серьезно и глубоко, иногда до полного изнеможения аудитории.

Даже для сложных теорий Окунь любил строить простые физические картинки. Этот урок очень важен для начинающих физиков: без качественного понимания явления не может возникнуть адекватной физической теории. Теперь я учу своих студентов этому же. Я помню, что именно так создавалась теория “распада фальшивого вакуума”, над которой ЛБ работал вместе с Михаилом Волошиным и Игорем Кобзаревым. Сейчас эта теория представлена в учебниках по физике высоких энергий.

Я провел в теоротделе ИТЭФ в общей сложности девятнадцать лет. Как я сейчас понимаю, это был один из лучших теоротделов в мире. Двигателем теоротдела, его сердцем, был несомненно Окунь. Его бесконечно уважали не только коллеги по теоротделу, но и дирекция ИТЭФ. К его рекомендациям прислушивались. Особенно они важны были для начинающих теоретиков. Зачастую без вмешатеьства Окуня они (начинающие теоретики) потонули бы в тогдашних житейских трудностях. Здесь я пожалуй упомяну только ныне всемирно известного теоретика Евгения Богомольного. Родом он из Одессы. Существовавшая в те времена процедура “прописки” не оставляла ему никаких шансов на устройство на работу. Лев Борисович помог ему… и теперь теоретики мира бессчетное число раз используют конструкцию BPS, Богомольный-Прасад-Соммерфилд, и в теории поля и в теории струн. Эта работа Жени - одна из самых цитируемых советских работ.

Окунь безгранично любил физику и считал, что нет дела важнее, что заниматься ею первично, а все остальное вторично. Однажды, в мрачные времена брежневского застоя, когда у меня были какие-то неприятности, Окунь позвал меня к себе в кабинет и сказал: “Я знаю, что вы очень расстроены сейчас, постарайтесь не обращать внимания, сосредоточьтесь на том, что у вас получается хорошо -- на физике. Все плохое уйдет и забудется, а вот эти наши занятия, наши дискуссии и теории, наши семинары и споры до хрипоты, - вот это все останется навсегда…”

Лев Борисович был моим научным руководителем, когда на шестом курсе я работал над дипломом. В аспирантуру он меня к себе не взял. Как я сейчас понимаю, в то время я выглядел слишком задавленным и пугливым. Так что руководителем моей диссертации был Борис Лазаревич Иоффе. Но ее (диссертации) тематика -- слабые распады с изменением ароматов -- была близка Окуню, и в нескольких случаях мы оказались соавторами. Ко мне, безбородому мальчишке, как и ко всем другим сотрудникам, Окунь обращался на вы и по имени-отчеству. Говорят, эту традицию завел Померанчук, который в начале 1950х был научным руководителем Окуня. Сейчас от этого, конечно, ничего не осталось, как и от Теоретдела в целом.

Вот, что написали на днях сотрудники теортдела в связи со смертью Окуня:

"Умер Лев Борисович...

Уникальный ученый, не имеющий себе равных, чей вклад в Науку невозможно переоценить. Он пришел в Институт давно. И сразу же стал его стержнем, цементом, стал его Совестью. Сменялись эпохи, руководители, директора, а Институт жил как единый организм, объединенный общими целями и неповторимой научной атмосферой. Лев Борисович был нашим Учителем. Он учил нас не только Физике, он учил нас быть честными во всем и иметь Совесть. Интеллигентный и деликатный он никогда не повышал голос и говорил очень тихо. И все замирали и слушали. Потому что он всегда говорил главное. Самую суть. В его присутствии невозможно было лгать, ни в науке, ни в человеческих отношениях. Он был абсолютным авторитетом для всех нас. И пока он был жив и здоров, жил и процветал наш Институт, несмотря на неизбежные проблемы и катаклизмы. Он отдал ему жизнь и передал него в наши руки. А потом он тяжело заболел. И вместе с ним безнадежно заболел и стал умирать наш Институт. Появились новые люди. Институт превратился в «площадку», а научную атмосферу заменили на «целесообразность». Появился кукольный «ученый совет», и из Института стали увольнять неугодных ученых. Бывшие коллеги стали прятать друг от друга газа, появилась фраза «ну что-же делать». Совесть ушла, остались компромиссы.

Сегодня больно вдвойне. Ушел Лев Борисович. А мы не смогли сберечь Институт.

Простите нас, Лев Борисович."

Ушел Лев Борисович Окунь, закончилась эпоха...