Проблемы человеческого существования. "человек из барака" В чем а камю видит источники абсурда

Наш век - это, по сути, век абсурда. Поэты и драматурги, художники и скульпторы провозглашают, что мир - неорганизованный хаос, и так изображают его в своих произведениях. Политики любого рода - правые, левые и центристы - пытаются придать царящему в мире хаосу слабое подобие упорядоченности; пацифисты и милитаристы едины в абсурдной вере в то, что немощными человеческими усилиями можно преодолеть чрезвычайные ситуации (с помощью средств, которые очевидно должны все погубить). Философы и прочие будто бы ответственные люди в правительственных, научных и церковных кругах (когда они не прикрываются узкой специализацией или бюрократизмом) лишь подтверждают тезис о ненормальном положении современного человека и созданного им мира и советуют предаться дискредитировавшему себя гуманистическому оптимизму, безнадежному стоицизму, слепому экспериментаторству или иррационализму либо рекомендуют отдаться самоубийственной вере в «веру».

Но ведь искусство, политика и философия наших дней - это отражение жизни, и если они поражены абсурдностью, то в большой мере потому, что сама жизнь стала абсурдной. Самым поразительным примером абсурдности был, конечно, гитлеровский «новый порядок», когда «нормальный», «цивилизованный» человек одновременно мог быть изощренным и трогательным исполнителем Баха (Гиммлер) и высококвалифицированным палачом миллионов. Сам Гитлер был абсурдистом, поднявшимся из ничтожества к мировому господству и обратившимся снова в ничто. Он оставил после себя потрясенный мир, достигнув своего «успеха» только потому, что он, пустейший из людей, был воплощением пустоты своего времени.

Сюрреалистический мир Гитлера в прошлом, но мир так и не вышел из периода абсурдности

Сюрреалистический мир Гитлера в прошлом, но мир так и не вышел из периода абсурдности. Напротив, мир болен все той же болезнью, хотя она протекает менее бурно. Люди изобрели оружие, которое, подобно нацистскому евангелию разрушения, является отражением нигилизма, царящего в душах людей. В тени этого оружия человек стоит парализованный, между двумя крайностями: внешней силой и беспрецедентной в истории беспомощностью. В то же время бедные и «обездоленные» мира сего пробудились к сознательной жизни и стремятся к изобилию и привилегиям; те же, кто их уже имеет, тратят жизнь среди тленных вещей, или разочаровываются и умирают от отчаяния и скуки, или совершают безумные преступления. Кажется, мир разделился на тех, кто ведет бессмысленный, пагубный образ жизни, не сознавая этого, и на тех, кто, осознав это, приходит к сумасшествию и самоубийству.

Наше время - время абсурда, когда непримиримое соседствует бок о бок, иногда в душе одного и того же человека; когда все кажется бессмысленным; когда все разваливается, потому что утрачен центр, связующий это «все». Верно, конечно, и то, что повседневная жизнь внешне течет, как обычно, хотя вызывает подозрение ее горячечный темп; кажется, что человек способен «продержаться», протянуть со дня на день. Трудно за это упрекать, современная жизнь нелегка и малоприятна. Однако тот, кто мыслит, кто задается вопросом, что же под обманчивым покровом современности в нашем странном мире на самом деле, никогда не сможет почувствовать себя хотя бы относительно уютно, никогда не примет этот мир за «нормальный».

Мир, в котором мы живем, - ненормальный

Мир, в котором мы живем, - ненормальный. Как бы ни ошибались «прогрессивные» поэты, художники и мыслители, в какие бы преувеличения и противоречия они ни впадали, какие бы ложные объяснения ни предлагали, они правы по крайней мере в одном: с современным миром что-то «не так». Это первое, чему мы можем научиться у абсурдистов.

Философия абсурда ничего оригинального из себя не представляет - это полное отрицание, и характер этой философии целиком и полностью определен тем, что она пытается отрицать. Абсурд в принципе невозможен вне связи с тем, что считается не абсурдным; тот факт, что мир утратил всякий смысл, может быть понятен только тем людям, которые некогда верили, что мир имеет некий смысл, и имели для этого основания. Абсурдизм невозможно понять вне его христианских корней.

Христианство - в высшем смысле этого слова - это осмысленность

Христианство - в высшем смысле этого слова - это осмысленность, потому что Бог христиан является повелителем всего во вселенной, как в отношении вне Его, так и внутри Самого Себя, Того, Кто есть начало и конец всей твари. Искренно верующий христианин видит эту Божественную связь во всех областях своей жизни и мысли. Для абсурдиста - все разваливается, включая его собственную философию, которая может быть лишь недолговечным явлением; для христианина все взаимосвязано и друг другу соответствует, включая вещи несовместимые. Бессмысленность абсурда - это, в конце концов, часть более высокой осмысленности (если бы было иначе, то об абсурдизме вообще не стоило говорить).

Второе из затруднений, с которым мы сталкиваемся, касается подхода к исследованию. Недостаточно - если мы хотим понять абсурдизм - отвергнуть его из-за его ошибочности и того, что он противоречит сам себе. Разумеется, ни один компетентный ум не станет серьезно рассматривать претензии абсурдизма на истинность; с какой бы стороны мы ни подходили, абсурдистская философия противоречит сама себе. Чтобы провозгласить полную бессмысленность, нужно верить в то, что сама эта фраза имеет смысл, и, таким образом, ясно, что абсурдизм нельзя воспринимать серьезно как философию; все его утверждения должны истолковываться образно и часто субъективно. Абсурдизм на деле - как мы это увидим - не есть плод интеллекта, но продукт воли.

Философия абсурда, содержащаяся во многих современных произведениях искусства, но не выраженная в них прямо, к счастью, непосредственно изложена у Ницше, поскольку его нигилизм - это тот корень, из которого выросло дерево абсурдизма. У Ницше мы можем вычитать всю эту философию, а у его старшего современника, Достоевского, мы встречаем описание ее ужасающих последствий, которых Ницше, слепой к христианской истине, не смог предвидеть. У этих писателей, живших в переломный момент, между двумя мирами, когда мир осмысленности, основанный на христианстве, поколебался и начал возникать мир абсурда, основанный на отрицании истины, мы можем обнаружить практически все необходимое для понимания абсурдизма.

Откровение абсурдизма выплеснулось в двух шокирующих фразах Ницше: «Бог мертв» и «истины не существует»

Откровение абсурдизма, до этого долго зревшее в подполье, выплеснулось в двух шокирующих фразах Ницше, столь часто цитируемых: «Бог мертв», - что означает попросту, что мертва вера в Бога в сердцах современных людей; и «истины не существует», означающей, что человечество оставило истину, открытую ему Богом, на которой некогда была основана европейская мысль и общественные учреждения. Оба утверждения верны в отношении атеистов и сатанистов, которые свидетельствуют, что они довольны и даже счастливы от отсутствия веры или отвержения истины. В той же мере это верно в отношении менее претенциозного большинства, у которого ощущение духовной реальности просто испарилось, что выражается в равнодушии к этой реальности или же во множестве лжерелигий, за которыми скрывается равнодушие к истине. Но даже среди все уменьшающегося меньшинства верующих (тающего как внешне, так и внутренне), для которого мир иной более реален, нежели мир сей, - даже над ними тяготеет «смерть Бога» и делает для них мир чуждым и странным. Ницше в своей «Воле к власти» кратко выразил смысл нигилизма: «Что значит нигилизм? То, что наивысшие ценности теряют свою ценность. Нет цели. Нет ответа на вопрос “почему?”».

Короче говоря, все становится сомнительным. Восхитительную веру мы видим у отцов и святых Церкви и у всех истинно верующих, когда всё - и мысль, и жизнь - соотносится с Богом, когда во всем видится Он как начало и конец, когда все воспринимается как Его воля, - эта вера, скрепляющая и не дававшая некогда распадаться миру, обществу и человеку, сегодня исчезла, и на вопросы, на которые раньше люди получали ответы у Бога, сегодня для большинства нет ответов.

Существовали также иные формы бессмыслицы, нежели современный нигилизм и абсурдизм, и другие виды осмысленности помимо христианства. В этих формах человеческая жизнь получает смысл или теряет его лишь до определенной степени. Люди верующие и следующие, например, традиционному индуистскому или китайскому мировоззрению, получают некоторую меру истины и мира, который дает истина, - но истины не абсолютной, и не того мира, который «превыше всякого ума», который абсолютная истина дает. Те, кто отпадают от относительной истины, не теряют всего, как отступники от христианства.

«Бог мертв», «истины не существует» - обе фразы представляют собой откровение об абсурдности мира, в центре которого нет больше Бога, в сердцевине которого - ничто. Но именно здесь, в самом сердце абсурдизма, наиболее очевидна его зависимость от христианства. Одним из главных положений христианской доктрины является creatio ex nihilo: творение мира Богом не из Себя Самого, не из предсуществовавшей материи, но из ничто. Не понимая этого принципа, абсурдист свидетельствует о его истинности, извращая и пародируя его, пытаясь аннигилировать творение, возвращает мир в то самое ничто, из которого в начале Бог вызвал его. Это можно видеть и в утверждениях абсурдистов, что в центре всего находится пустота, и в присущем в той или иной мере всем абсурдистам скрытом убеждении, что для человека и его мира было бы лучше вообще не существовать. Эта попытка аннигиляции, эта вера в бездну, лежащая в основе учения абсурдистов, принимает свою осязаемую форму в атмосфере, царящей в произведениях «абсурдного» искусства. В творчестве тех, кого можно назвать обыкновенными атеистами - таких писателей, как Хемингуэй, Камю и множества других художников, чей взгляд не проникает глубже осознания безвыходности ситуации и чье воодушевление не идет дальше некоего стоицизма в попытке взглянуть в глаза неизбежному, - в искусстве этих людей атмосфера пустоты передается через скуку, через отчаяние, которое, впрочем, можно вынести, и вообще через ощущение, что «ничего не происходит». Но есть и другой род абсурдистского искусства, в котором к настроению безысходности примешивается элемент неизвестного, что-то вроде смутного ожидания, ощущения, что в абсурдном мире, где в принципе «ничего не происходит», также и «все может случиться». В этом искусстве реальность превращается в ночной кошмар и земля - в чужую планету, по которой странствуют люди, не столько потерявшие надежду, сколько растерянные, потерявшие уверенность в том, где они, что они могут найти, кто они сами, - во всем, но не в том, что Бога нет. Таков странный мир Кафки, Ионеско и - в менее резкой форме - Беккета, ряда авангардистских фильмов, таких как «В прошлом году в Мариенбаде», электронной и прочей «экспериментальной» музыки, сюрреализма во всех видах искусства, а также современной живописи и скульптуры - особенно с будто бы «религиозным» содержанием, где человек изображен недочеловеком или демоническим существом, всплывшим из неведомых глубин. И это мир Гитлера, поскольку его владычество было совершеннейшим политическим воплощением того, с чем мы сталкиваемся в философии абсурда.

Такая атмосфера возникает, когда «смерть Бога» становится осязаемой. Очень характерно, что Ницше в том же абзаце, где мы из уст сумасшедшего впервые слышим: «Бог умер», изображает все мироощущение абсурдистского искусства:

«Мы Его (Бога) убили, вы и я! Мы все Его убийцы! Но как мы сделали это? Как удалось нам выпить море? Кто дал нам губку, чтобы стереть краску со всего горизонта? Что сделали мы, оторвав эту землю от ее солнца? Куда теперь движется она? Куда движемся мы? Прочь от всех солнц? Не падаем ли мы непрерывно? Назад, в сторону, вперед, во всех направлениях? Есть ли еще верх и низ? Не блуждаем ли мы будто в бесконечном ничто? Не дышит ли на нас пустое пространство? Не стало ли холоднее? Не наступает ли все сильнее и больше ночь?»

Таков абсурдный пейзаж - пейзаж, где нет ни верха, ни низа, ни правды, ни лжи, ни правого, ни виноватого, потому что утрачен общепризнанный ориентир. В другом, более непосредственном и личном выражении откровение абсурдизма проявилось в отчаянном восклицании Ивана Карамазова: «Если бессмертия нет, то все позволено». Некоторым это может показаться криком освобождения, но всякий, кто глубоко размышлял над тем, что такое смерть, или на своем опыте столкнулся с реальным ощущением личной неминуемой кончины, знает об этом. Абсурдист, хотя он отрицает бессмертие, по крайней мере признает, что этот вопрос центральный, - то, до чего не способны додуматься в большинстве своем гуманисты, занятые бесконечными увертками. К этому вопросу можно быть равнодушным лишь в том случае, если не иметь любви к истине или если эта любовь омрачена обманчивыми и преходящими вещами, когда вместо истины люди стремятся получать наслаждения, заниматься бизнесом, культурой, приобретать мирские знания или что-то в этом роде. Самый смысл человеческой жизни зависит от того, правильно или ложно учение о бессмертии человека.

Абсурдист считает, что это учение ложно. И это одна из причин, почему его мир такой странный: в нем нет надежды, смерть - наивысшее божество этого мира. Апологеты абсурдизма, подобно апологетам гуманистического стоицизма, видят в этом воззрении «мужество», - «мужество» людей, желающих жить без «утешения» вечной жизнью в конце. Они смотрят свысока на тех, кому нужна «награда» на небесах для оправдания своего поведения на земле. Они думают, что нет необходимости верить в рай и ад, чтобы вести «добрый образ жизни» в этом мире, и их доказательства кажутся убедительными даже для многих называющих себя христианами и готовых, тем не менее, развенчать представление о вечной жизни в пользу «экзистенциального» воззрения, когда верят только в настоящее.

Такие доказательства - худший самообман, еще одна маска, которой люди прикрывают лицо смерти. Достоевский был совершенно прав, отдавая человеческому бессмертию центральное место в своем личном христианском мировоззрении. Если человек в конце концов превратится в ничто, тогда, если рассуждать серьезно, совершенно не важно, что он делает в этой жизни, поскольку ни один из его поступков не имеет в конечном итоге смысла, и все разговоры о том, чтобы «воспользоваться жизнью на все сто процентов», пустые и тщетные. Абсолютно верно, что если «бессмертия нет», то мир абсурден и «все позволено» и не стоит ничего делать вообще: пыль смерти сдувает всякую радость и осушает всякую слезу, поскольку они не нужны. Действительно, лучше бы такому миру не существовать. Ничто в этом мире - ни любовь, ни праведность, ни святость - не имеет ни малейшей ценности или хотя бы малейшего смысла, если человек не переживет свою смерть. Тот, кто намерен вести «добрую жизнь», которая окончится со смертью, не знает попросту, что он говорит, его слова - карикатура на христианскую праведность, которая претворяется в вечности. Только в том случае, если человек бессмертен, имеет смысл то, что человек совершает в своей жизни, - тогда каждый поступок человека становится семенем добра или зла, которое прорастает в этой жизни, но урожай собирается в будущей. С другой стороны, те, кто уверен, что добродетель начинается и кончается в этой жизни, практически ничем не отличаются от считающих, что добродетели вообще нет. Их отделяет друг от друга всего один шаг, причем, как красноречиво свидетельствует история нашего века, логичный шаг, который люди делают очень легко.

Европа в течение пяти столетий обманывала себя, пытаясь установить господство гуманизма, либеральности и мнимохристианских ценностей

В некотором смысле разочарованность предпочтительнее самообмана. Она может привести к сумасшествию и самоубийству, но она способна приводить и к пробуждению. Европа в течение пяти столетий обманывала себя, пытаясь установить господство гуманизма, либеральности и мнимохристианских ценностей, взяв за основу все более усиливающееся скептическое отношение к истине христианства. Абсурдизм - конец этого пути, он является логическим завершением усилий гуманистов смягчить и свести к компромиссу истину, чтобы ее можно было примирить с современными мирскими ценностями. Абсурдизм стал последним доказательством или того, что истина христианства абсолютна и не идет на компромиссы, или отсутствия истины вообще. И если истина не существует, если христианскую истину не принимают буквально и абсолютно, если Бог мертв, если бессмертия нет, тогда этот мир ограничивается тем, что видим, и тогда это мир абсурда, тогда этот мир - ад. Из этого следует, что абсурдистское мировоззрение отличается некоторой проницательностью: оно делает выводы из положений гуманизма и либерализма, которых не смогли увидеть сами добропорядочные гуманисты. Абсурдизм нельзя считать простой бессмыслицей, он является частью урожая, семена для которого европейцы сажали на протяжении веков, - семена компромисса и предательства Христовой истины. Впрочем, неправильным было бы преувеличивать, как поступают апологеты абсурдизма, и видеть в нем и родственном ему нигилизме признаки поворота или возврата к забытым некогда истинам или к более глубокому миросозерцанию. Абсурдист, конечно, более реалистично смотрит на злую, негативную сторону жизни, как она проявляется в мире и человеке, но это сравнительно немного, если вспомнить о величайших ошибках, объединяющих абсурдизм и гуманизм. Оба эти мировоззрения далеки от Бога, в Котором одном мир получает смысл; оба они поэтому не дают ни малейшего представления о духовной жизни и опыте, которые насаждает и взращивает один Бог; оба совершенно невежественны с точки зрения того, насколько полно охватывают реальность и человеческий опыт; оба представляют собой архипримитивный взгляд на мир и в особенности на человека. Гуманизм и абсурдизм на деле не столь многим отличаются, как это может на первый взгляд показаться: абсурдизм, в конечном счете, это разочаровавшийся и все же не покаявшийся гуманизм. Он, можно сказать, последняя стадия диалектического удаления гуманизма от христианской истины, когда гуманизм, следуя своей внутренней логике и исходя из своего изначального предательства истины, приходит к самоотрицанию и заканчивает свою историю чем-то вроде гуманистского кошмара, недогуманизма, недочеловечества. Недочеловеческий мир абсурдистов, каким бы странным и ошеломляющим он ни казался, в основе своей мир одномерный, изображенный «таинственным» с помощью разных трюков и самообманов; это пародия на настоящий мир, известный христианам, - действительно таинственный, потому что в нем есть высоты и бездны, какие и не снились абсурдисту, а тем более гуманисту.

Неглупые абсурдисты знают, что, как сказал Ницше, Бог не просто «умер», но люди «убили» Его

Если с интеллектуальной точки зрения гуманизм и абсурдизм - причина и следствие, то, очевидно, они едины в желании уничтожить христианского Бога и тот порядок, который Он в этом мире установил. Это может показаться странным тем, кто с симпатией смотрит на плачевное состояние современного человека, и особенно тем, кто прислушивается к доказательствам апологетов абсурдизма, относящимся к «духу века сего», будто в наш век всякая философия, кроме философии абсурда, невозможна. Доказывают, что мир стал бессмысленным, Бог умер, и все, что в наших силах, - примириться с этим. Однако неглупые абсурдисты знают, что, как сказал Ницше, Бог не просто «умер», но люди «убили» Его. Ионеско в эссе, посвященном Кафке, признает, что «если человек потерял путеводную нить (в жизненном лабиринте), то только потому, что больше не захотел за нее держаться. Отсюда его чувство вины, отсюда его тревога, ощущение абсурдности истории». В действительности же смутное ощущение вины - это, во многих случаях, лишь остаток чувства ответственности человека за состояние современного мира. Но человек ответственен за мир, и поэтому всякий фатализм - пустая выдумка. В этом отношении современная наука не просто нейтральна, но активно враждебна всякой идее о совершенной абсурдности чего бы то ни было, и те, кто использует ее для доказательства бессмысленности мира, не имеют никакого представления о сути дела. Что касается фатализма тех, кто уверен, что человек должен быть рабом «духа времени», то его может разоблачить христианин, достойный этого имени, поскольку жизнь христианина - пуста, если он не борется с духом любого времени ради вечной жизни. Фатализм абсурдиста порожден не знанием или какой-либо необходимостью, но он представляет собой акт слепой веры. Абсурдист, конечно, не пожелает посмотреть в глаза тому факту, что его разочарованность - акт веры, потому что вера противна всякому фатализму и детерминизму. Но в гораздо большей мере абсурдист должен избегать осознания того, что его мировоззрение - продукт воли, ибо направление воли человека в основном определяет, во что он верит, и вообще все личное мировоззрение, основанное на вере. Христианин, обладающий осмысленным учением о природе человека, глубоко проникающий благодаря этому в человеческие побуждения, прекрасно осознает полную ответственность человека за мир, которую абсурдист предпочитает отрицать. Из этого вытекает, что абсурдист не пассивная «жертва» своего времени или мировоззрения, нет, он, скорее, активный - хотя часто смущенный этим - коллаборационист, приспешник, помощник в гигантском предприятии, затеянном врагами Бога. Абсурдизм - это не мировоззрение прежде всего, это не просто признание факта отсутствия Бога - все это умствования и маски; абсурдизм - это феномен воли, антитеизм, война против Бога и богоустановленного порядка вещей. Наверно, никто из абсурдистов не осознает полностью этого; они не могут и не хотят думать, они живут самообманом. Никто (кроме самого сатаны, первого абсурдиста) не может отвергнуть Бога и, ясно осознавая, отказаться от величайшего счастья, доступного разумному существу, но в душе каждого абсурдиста, в глубине, куда он не желает взглянуть, живет исходное отрицание существования Бога, и это первопричина всех феноменов абсурдной философии, а также бессмысленности, лежащей в основе нашего века.

Если невозможно не сочувствовать по крайней мере некоторым из художников-абсурдистов, видя в них агонизирующее сознание, которое пытается прожить без Бога, то не будем забывать, насколько глубоко принадлежат эти художники тому миру, который они изображают; не будем слепыми к тому факту, что их искусство затрагивает важные струны в душах многих людей, потому что они разделяют ошибки, слепоту, невежественность и извращенную волю нашего века, пустоту которого они изображают. Чтобы перешагнуть через абсурдность, нужно, к сожалению, гораздо большее, нежели самые лучшие намерения, самые мучительные страдания или гениальность. Путь, ведущий к избавлению от абсурда, - только путь истины, и именно этого не хватает как современному художнику, так и его миру, именно это отвергают сознательные абсурдисты и те, кто живет абсурдом, не сознавая этого.

Обобщим диагноз, который мы поставили абсурдизму: это жизнь, это мировоззрение тех, кто не может или не хочет более видеть в Боге начало и конец и наивысший смысл жизни; тех, кто по этой причине не верит, что Бог явил Себя в Христе Иисусе, и не признает существования Царства Небесного, которое Он уготовал верующим и живущим этой верой; тех, наконец, кому некого винить в своем неверии. Но в чем же причина болезни? Каково, помимо всех исторических и психологических причин (всегда относительных), каково подлинное объяснение, духовная причина? Если абсурдизм и в самом деле великое зло, как мы считаем, то к нему люди не могут приходить ради него самого, потому что в позитивном смысле зла не существует, и люди избирают его под личиной добра. До этого момента мы описывали негативную сторону философии абсурда, хаотического, утратившего ориентиры мира, в котором живут сегодня люди, но стоит обратиться теперь к позитивной стороне и обнаружить, во что верят абсурдисты и на что они надеются.

Абсурдисты отнюдь не счастливы от того, что вселенная абсурдна

Совершенно очевидно, что абсурдисты отнюдь не счастливы от того, что вселенная абсурдна; они верят в это, но не могут с этим примириться, и их искусство и философия - попытка перешагнуть через абсурдность. Как сказал некогда Ионеско (по-видимому, от имени всех абсурдистов), «бороться с абсурдностью - значит утверждать возможность неабсурдного», и себя он видит участником постоянных поисков выхода. Итак, мы возвращаемся к атмосфере ожидания, которую мы уже отмечали в некоторых произведениях искусства. Это отражает современную ситуацию, когда люди, отчаявшиеся и одинокие, тем не менее надеются на что-то неопределенное, неведомое, то, что должно открыться и вернуть им смысл и цель жизни... Люди не могут жить без надежды, даже совершенно отчаявшись, даже когда все надежды оказались тщетными.

Но это все означает, что пустота, очевидный центр абсурдистского мира, не есть истинная суть болезни, но только ее самый резкий симптом. Подлинная вера абсурдизма, в «Годо», который всегда незримо присутствует в абсурдистском искусстве, - в таинственное нечто, которое, будучи понятым, вернет смысл этой жизни.

В отличие от современного искусства, где эти чаяния выражены неотчетливо, у настоящих «пророков» абсурдного века, Ницше и Достоевского, они выражены абсолютно ясно. В трудах этих пророков мы находим самую суть абсурдизма. «Все боги мертвы, - говорит ницшевский Заратустpa, - и теперь должен жить сверхчеловек». И ницщевский безумец говорит об убийстве Бога: «Не слишком ли велико это дело для нас? Не должны ли мы сами стать богами, просто чтобы стать достойными этого?» Кириллов в «Бесах» Достоевского знает, что «если Бога нет, то я бог».

Первородный грех и причина плачевного состояния человека во все века заложены в следующем искушении змия в раю: «Будете, как боги». То, что Ницше называет сверхчеловеком, Достоевский - человекобогом, в действительности то же самое обоготворенное «я», которым дьявол всегда искушал человека; «я» - это единственное, чему может поклоняться человек, отвергнувший истинного Бога. Свобода дана человеку, чтобы он избрал либо истинного Бога, либо себя; либо путь подлинного обожения, где «я» смиряется и распинается в этой жизни, чтобы воскреснуть и вознестись в Боге навеки, либо ложный путь самообожествления, который обещает возвышение в этой жизни, но кончается пропастью. Этот выбор, предложенный свободному человеку, единственный и окончательный, и на этих двух возможностях основано два царства - Царство Бога и царство человека, которые в этой жизни может разделить только вера, но в будущей они будут разделены между собой и станут раем и адом. Ясно, к какому царству принадлежит современная цивилизация, со всеми ее прометеевскими попытками построить царство на земле, открыто восстав против Бога; однако то, что более или менее ясно у нынешних мыслителей, абсолютно отчетливо было провозглашено Ницше. Старая заповедь «ты должен» отжила свой век, говорит Заратустра, новая заповедь - «я хочу». И, согласно сатанинской логике Кириллова, «атрибут божества моего - своеволие». Еще не явленная новая религия, которая должна заменить «старое» христианство, которому, как думает современный человек, нанесен смертельный удар, - это в высшем смысле религия поклонения самому себе.

Вот к чему ведет абсурдизм и все тщетные эксперименты нашего времени. Абсурдизм - стадия, когда вместе с современными прометеевскими усилиями возникают тайное сомнение, вопросы и слабое предощущение грядущего сатанинского хаоса, за которым последует конец. Хотя абсурдисты менее доверчивы и более напуганы, нежели гуманисты, они тем не менее разделяют веру гуманистов в то, что современный путь - путь верный, и, несмотря на свои сомнения, они сохраняют надежду гуманистов - надежду не на Бога и Его Царство, но на Вавилонскую башню, воздвигаемую собственными руками человека.

Современные усилия установить царство самопоклонения достигли одной своей вершины в Гитлере, веровавшем в расового сверхчеловека, а другой их кульминацией является коммунизм, сверхчеловек которого - коллектив, чья любовь к самому себе прикрыта видимостью альтруизма. Нацизм и коммунизм - наиболее яркое выражение (их феноменальный успех доказывает это) того, во что верят сегодня все повсеместно, - все, кто не избрал открыто и абсолютно Христа и Его истину. Это означает, что человек, освободившись от ига, наложенного Богом, в Которого он более не верит, даже когда исповедует Его своими устами, вообразил себя богом, хозяином своей судьбы и творцом «новой земли». Создал себе «новую религию» собственного изобретения, в которой смирение уступает место гордости, молитва - мирским знаниям, властвование над страстями - власти над миром, пост - довольству и изобилию, слезы покаяния - суетному веселью.

К этой-то религии своего «я» и указывает путь абсурдизм. Конечно, явные намерения его не всегда таковы, но таково внутреннее содержание абсурдизма. Абсурдное искусство изображает человека узником своего «я», неспособным к общению с ближним и к любым связям с ним, кроме недочеловеческих; в этом искусстве нет любви, там только ненависть, насилие, ужас и скука - потому что, отделившись от Бога, человек отсек себя от своего «человечества», от образа Божия в человеке. И если такой «недочеловек» ожидает какого-то откровения, которое должно положить конец абсурдности, то это отнюдь не то Откровение, которое известно христианам; единственно в чем согласны все абсурдисты, это в полном отрицании того объяснения мира, которое предлагает христианство. Откровение, которое абсурдист может принять, оставаясь при этом абсурдистом, должно быть обязательно «новым». В пьесе Беккета один из персонажей говорит Годо: «Я хотел бы знать, что он может нам предложить. Тогда мы либо возьмем это, либо оставим». В жизни христианина все соотносится со Христом, старое «я» с его постоянным «я хочу» должно замениться новым, направленным на Христа и на исполнение Его воли; но в духовном мире Годо все крутится именно вокруг старого «я», и даже новый бог вынужден представляться в виде духовного торговца, товар которого можно принять или отвергнуть. Сегодня люди «ждут Годо», антихриста, от которого они ожидают, что он сможет насытить ум и вернуть смысл и радость самопоклонению. В надежде, что он разрешит запрещенное Богом и окончательно оправдает человека. Сверхчеловек Ницше - тоже абсурд. Это современный человек, чье чувство вины подавлено безумным энтузиазмом, порожденным ложной «земной» мистикой и поклонением этому миру.

Где же конец всему этому? Ницше и оптимисты нашего времени видят, что восходит заря новой эры, начинается «история, более великая, чем та, что была прежде». Коммунистическая доктрина подтверждает это, однако коммунистическое преобразование мира в конце концов окажется не чем иным, как систематизированной абсурдностью современной машины, у которой нет никакого назначения. Достоевский, знавший истинного Бога, был реалистичнее. Кириллов, этот второй Заратустра-маньяк, вынужден убить себя, чтобы доказать, что он был богом; Иван Карамазов, мучимый теми же идеями, закончил сумасшествием, как и сам Ницше; Щигалев (из «Бесов»), изобретший первую совершенную общественную организацию общества, обнаружил, что необходимо обратить девять десятых человечества в абсолютное рабство, чтобы одна десятая могла насладиться абсолютной свободой, - план, который осуществили нацисты и коммунисты. Безумие, самоубийство, рабство, убийство и разрушение - таковы итоги высокомерного философствования о «смерти Бога» и пришествии сверхчеловека; и это наиболее яркие темы абсурдистского искусства.

Антихрист будет властителем мира гуманистического толка, во время правления которого будет казаться, что тьма - это свет, зло - это добро, хаос - это порядок

Многие вместе с Ионеско убеждены, что только с помощью глубокого исследования абсурдной ситуации, в которой оказался человек сегодня, и тех новых возможностей, которые эта ситуация открыла перед ним, можно найти, минуя абсурд и нигилизм, путь к какой-то новой осмысленной реальности: такова надежда абсурдизма и гуманизма, и это станет надеждой коммунизма, когда он войдет в период разочарования. И это тщетная надежда, но именно поэтому она может исполниться. Потому что сатана - карикатура на Бога. Поскольку богоустановленный порядок и смысл, Богом данный, поколеблены и люди больше не надеются на полную осмысленность, которую один Бог может дать человеческой жизни, то противоположный порядок, который создаст сатана, может выглядеть очень привлекательно. Не случайно в наше время ответственными и серьезными христианами, неудовлетворенными ни легкомысленным оптимизмом, ни легкомысленным пессимизмом, снова уделяется большое внимание учению, которое под влиянием философии просвещения и прогресса было на протяжении веков совершенно забыто, по крайней мере в Западной Европе (Джозеф Пайпер «Конец времени»; Гейнрих Шлиср «Начала и Власти в Новом Завете»; и прежде всего кардинал Ньюмен). Это учение об антихристе, признанное повсеместно Восточной и Западной Церквами, учение об этой странной фигуре, которая появится в конце времени. Он будет властителем мира гуманистического толка, во время правления которого будет казаться, что порядок вещей изменился на прямо противоположный, что тьма - это свет, зло - это добро, хаос - это порядок; он - окончательный и главный герой философии абсурда и совершенное воплощение человекобога; он будет поклоняться только самому себе и назовет себя богом. Впрочем, за неимением места, лишь отметим, что такое учение существует и что антихрист и сатанинский беспорядок и непоследовательность философии абсурда тайно связаны между собой.

Но еще важнее, нежели историческая кульминация абсурдизма (будет ли это действительно царствование антихриста или просто одного из его предшественников), доисторическое его воплощение. Это ад. Ведь абсурдизм, по сути своей, - вторжение ада в наш мир; он возвещает о том, чего все люди стремятся всеми силами избежать. Но избегающие думать об аде еще сильнее к нему прикованы: наш век, первый в христианские времена, когда полностью утрачена вера в ад, исключительно полно воплотил в себе адский дух.

Почему люди не верят в ад? Потому что они не верят в рай, то есть утратили веру в жизнь и в Бога Живаго, потому что считают сотворенное Богом абсурдным и желали бы, чтобы оно не существовало. Старец Зосима в «Братьях Карамазовых» говорит о таких людях:

«О, есть и во аде пребывшие гордыми и свирепыми... ибо сами прокляли себя, прокляв Бога и жизнь свою... Бога Живаго без ненависти созерцать не могут и требуют, чтобы не было Бога жизни, чтоб уничтожил Себя Бог и все создание Свое. И будут гореть в огне гнева своего вечно, жаждать смерти и небытия. Но не получат смерти...»

Такие люди, конечно, крайние нигилисты, но они отличаются лишь внешне, но не по сути от тех, кто менее яростно проклинает эту жизнь и находит ее абсурдной, и даже от тех, кто, называя себя христианами, не жаждут Царствия Небесного всем сердцем своим, но воображают себе рай, если вообще верят в него как в туманную реальность сна или упокоения. Ад - вот ответ и конец всех, кто верит в смерть сильнее, нежели в жизнь, в этот мир, а не в будущий, в самих себя, а не в Бога: короче, всех тех, кто в глубине души привержен философии абсурда. Христианство возвещает (Достоевский понял это, а Ницше нет), что нет аннигиляции и нет беспорядка; весь нигилизм и абсурдизм напрасны. Пламя ада - окончательное и ужасающее доказательство этого: всякая тварь свидетельствует, добровольно или против своей воли, о совершенной взаимосвязи вещей. Эта связь - любовь к Богу, и эта любовь есть даже в адском пламени; именно любовь к Богу мучит тех, кто отверг ее.

Так же и с абсурдизмом: это негативная сторона положительной реальности. Есть, разумеется, нечто несоответствующее в этом мире - это то, что сам человек внес в мир своим грехопадением в раю; следовательно, философия абсурда основана не на абсолютной лжи, но на обманчивой полуправде. Однако когда Камю определяет абсурдность как столкновение человеческой жажды разумности и иррационального внешнего мира, когда он считает, что человек - невинная жертва, а мир - преступник, он, подобно всем абсурдистам, преувеличивает глубину своего проникновения в суть вещей, превращая частичную истину в совершенно искаженное миросозерцание, и в своем ослеплении приходит к выводу, прямо противоречащему истине. Вообще абсурдизм - проблема внутренняя, а не внешняя, не мир иррационален и бессмыслен, а человек.

Если, однако, абсурдист полностью ответствен за то, что не видит мир таким, каков он есть, и даже не желает видеть ситуацию, какова она на самом деле, то тем большую ответственность несет христианин, если не показывает пример осмысленной жизни, жизни во Христе. Компромиссы в мыслях и словах, на которые пошли христиане, их небрежность в поступках открывают путь силам абсурда, сатаны, антихриста. Современная эпоха абсурда - справедливое возмездие христианам, которые не смогли быть христианами.

Единственным противоядием против абсурдизма должно стать именно это: мы должны вновь стать христианами

И отсюда ясно, что единственным противоядием против абсурдизма должно стать именно это: мы должны вновь стать христианами. Камю был абсолютно прав, когда сказал: «Мы должны выбирать между чудом и абсурдом». В этом отношении и христианство, и абсурдизм одинаково враждебны рационализму эпохи просвещения и гуманизму, то есть тому мнению, что всю реальность можно истолковать в чисто рационалистическом и человеческом смысле. А потому мы действительно должны выбирать между «чудесным» христианским мировоззрением, в котором Бог - центр и конец которого - Царство Небесное, и между абсурдным, сатанинским мировоззрением, в центре которого падшее «я» и конец которого - ад: ад и в этой жизни, и в вечности.

Мы снова должны стать христианами. Бессмысленно, воистину абсурдно говорить о преобразовании общества, об историческом переломе, о вхождении в эпоху «надабсурдную», если нет Христа в наших сердцах; и если Христос в наших сердцах, то все прочее не имеет значения.

Конечно, возможна эпоха «надабсурдная», но вероятнее всего - и христиане должны быть к этому готовы - ее не будет, и век абсурда - последнее время. И может случиться, что последнее, чем христиане смогут засвидетельствовать об истине, это своей мученической кровью.

И это повод к радости, а не к отчаянию. Потому что надежду свою христиане полагают не в этом мире и в его царствах - надежда на это была бы верхом абсурда, - христиане уповают на Царствие Божие, которое не от мира сего.

Тема человека имеет множество аспектов. Но она невозможна без рассмотрения самых глубоких, касающихся сокровенных сторон человеческой жизни проблем - смысла жизни, смерти, одиночества, страха, счастья и пр. В ХХ в. в таких философских направлениях как экзистенциализм, утверждалось, что только они заслуживают внимания.

Смысл человеческого существования - глубинно философская проблема."Для чего жить?" - в этом кроется вечная тайна бытия человека. Наука, отвечая на вопросы "что?" и "как?", может исследовать границу между жизнью и смертью, работать над задачей продления жизни, но смысл жизни остается для нее закрытым. Она не только не в силах разрешить подобной проблемы, но не может считать корректной даже ее постановку, поскольку вопрос этот касается ценностей, а найти их в эмпирическом мире невозможно.

Русский писатель Ф.М.Достоевский писал, что человек скорее истребит себя, чем примирится с бессмысленностью существования, "хоть бы даже кругом все были хлебы", т.е. он был бы сыт и обеспечен материально. Философ С.Франк подчеркивает, что в неудовлетворенности человека бессмысленностью эмпирически данной жизни, в его неспособности примириться с этим, заключено указание на принадлежность к более глубокому, полному и разумному бытию.

Очевидно, что жизнь отдельного человека как представителя рода тесно связана с жизнью всего человечества. Если у человечества как такового нет цели, которая является безусловной, и может выступать абсолютным благом, то ее нет и у индивида. Все частные цели и стремления личности - к богатству, власти или самосовершенствованию - обессмысливаются конечностью человеческой жизни. Как говорит толстовский Ерошка: "Все равно умрем и трава вырастет", так что толку в наших делах?

Известны различные философские теории, пытавшиеся обосновать целесообразность существования человечества. Французский философ-просветитель Кондорсэ видел этот смысл в совершенствовании человеческого разума, ради того, чтобы ум человека стал богоподобным. И.Кант считал, что человечество идет к созданию идеальной социальной организации (общества). По сути такова же была и теория К.Маркса о построении коммунистического общества, в котором "свободное развитие каждого будет условием свободного развития всех" и "общественные богатства польются полным потоком", а люди будут бескорыстно творчески трудиться для всеобщего блага.

Но - какой смысл для людей, лишенных счастья сегодня, в таком справедливом, идеальном обществе, зачем трудиться ради будущего блага неизвестных поколений? Такая цель, хотя бы и высокая сама по себе, не способна стать живой и близкой, личной целью современного человека. Ведь ему по сути уготована роль питательной среды (навоза), на котором взрастет грядущее блаженство. Как отмечает Н.А.Бердяев, подобное видение исторического процесса отрицает саму справедливость, оно далеко от нравственного.

Кроме того, в достижении человечеством более сытой, или благополучной, или справедливой жизни и нет какой-то высокой цели - ведь это все то же обеспечение себя, существование человечества ради себя самого. Стоит ли сие жертв и может ли быть признано высшим благом, абсолютной ценностью?

Понимание каждым смертности всего живого придает особую остроту проблеме смысла жизни. Вопрос о смысле жизни предполагает вопрос о смысле смерти. Что это - бессмысленный конец или переход в иное состояние, в иные миры, начало новой жизни (реинкарнация в восточных учениях)?

Проблема смысла жизни и смерти предполагает и размышления о сути бессмертия. Оно может пониматься как бессмертие в памяти поколений, в результатах творческого труда (посадил дерево, вырастил сына, построил дом). Но такое понимание бессмертия уже не означает продолжения своей жизни во всем богатстве и разнообразии индивидуального восприятия мира и связей с ним. Бессмертие можно понимать и как жизнь души после смерти, и как реальное воскресение всех и каждого в индивидуальном теле (Федоров). На Востоке эта проблема отчасти решается через идею последующих перерождений, хотя конечной благой целью их все-таки является уход в ничто, слияние с Абсолютом - духовным первоначалом. В любом случае ясно, что о смысле жизни можно говорить лишь в том случае, если жизнь является вечной, если благо, которому она посвящена, является общечеловеческим, в равной степени значимым для каждого индивида, способным согревать и наполнять светом его собственную жизнь. Религиозная концепция смысла жизни отвечает подобного рода требованиям. Религия говорит нам о вечной жизни души, предполагает существование Высшего Разума - Бога, определяющего своим бытием безусловный смысл человеческой жизни - и родовой, и индивидуальной. Однако этот смысл сокрыт от людей, неведомы пути Провидения. Человеку остается только верить и надеяться, любить Бога, но и это - не мало.

Конечно, философская (в том числе религиозно-философская) мысль никогда не остановится на утверждении, что смысл жизни нам недоступен. Признавая существование Бога как источника блага, вечной жизни, носителя любви, религиозный философ С.Франк писал, что любовь к Богу как смысл жизни воплощается в любви к ближнему (ведь Бог есть любовь), в духовном делании, способном стать целью для человечества и озарить своим светом жизнь каждого человека.

Вариантов понимания смысла жизни много. Каждый делает свой выбор самостоятельно. В заключении приведем три совершенно раз-личных определения, способных так или иначе натолкнуть на размышления.

Э.Фромм : "Смысл жизни в том, чтобы вновь переживать рождение, а не умирать, не начав жить".

Н.Бердяев : "Смысл жизни состоит в самом поиске смысла жизни".

Буддизм : "Смысл жизни в угасании в качестве субъекта желаний".

Вы никогда не замечали, что наша жизнь полна абсурда? Вокруг слишком много всего, не поддающегося логике или каким-то общепринятым законам. Такие проявления сбивают с толку, иногда даже мешают жить. Сегодня мы поговорим об абсурдизме – его появлении, основных принципах и выдающихся представителях движения. Философия абсурда широко используется в психологических кругах для работы над личностью человека и ее развитием. BrainApps поможет вам самосовершенствоваться с помощью разных профессиональных подходов к изучению человека, и абсурдизм является одним из них.

Что такое абсурдизм?

Асурдизм представляет собой движение, которое появилось уже после экзистенциализма (сущность бытия), которое утверждает незначимость и бессмысленность человеческой жизни и всего сущего. Началом его развития послужили многочисленные войны прошлого столетия, которые принесли множество страданий и унесли тысячи человеческих жизней.

Прародителем теории абсурдности бытия является Серен Кьеркегор, трудовыми наработками которого пользуются психологи современности и его последователи. Такие представители, как Альбер Камю и Лев Шестов активно развивали и распространяли абсурдизм среди людей и сделали его частью философского движения. Последствием такой активной популяризации теории стало использование абсурдизма в творческой сфере, особенно, театрах и художественной литературе.

Представители движения

Философию абсурда создал известный философ Серен Кьеркегор, но только в работах Камю она стала оформленной теорией, заслуживающей внимания широких кругов населения. Ярым приверженцем движения был также Лев Шестов, чьи труды заслуживают пристального внимания философов всего мира. Если вы желаете знать больше о данном феномене или имеете какие-либо внутренние конфликты на почве абсурдизма, то ознакомьтесь с полными трудами данных его представителей. BrainApps кратко опишет, чем каждый из философов заслужил внимание всего мира.

Серен Кьеркегор

Выдающейся работой Серена Кьеркегора в рамках философии абсурда является «Страх и трепет», где достаточно жестко раскритикована религия. На самом деле, автор не является ярым ее противником, но он утверждает, что вера (и религия как ее проявление) является одним из лучших человеческих парадоксов, а значит, абсурдна.

В своей книге Кьеркегор анализирует Библию и особо поражается моменту, в котором Авраам приносит в жертву собственного сына. По его мнению, придание убийству сакрального, жертвенного и возвышенного смысла – это абсолютный парадокс, бессмыслица. Он отмечает, что согласно Священному писанию человек не является свободным, поэтому его существование абсурдно и не имеет смысла.

Главное открытие Кьеркегора заключается в том, что религия не поддается никакой логике, но остается достаточно эффективной сферой влияния на человеческую личность. Такой вывод очень любопытен и требует детального разбора. Вам никогда не было интересно: почему мы ходим в церковь, хотя не имеем ни единого доказательства существования высших сил? Ознакомьтесь с книгой Серена Кьеркегора, чтобы удовлетворить свое любопытство и расширить кругозор.

Альбер Камю

Теория абсурда жизни встречается во всех работах Камю, но его известным и популяризированным произведением является «Миф о Сизифе». Данная книга рассматривает абсурд в качестве противостояния двух идеалов: желания человека быть значимым и его понимания холодности и бездушности Вселенной или Бога.

Прочитав труд Камю, вы разберетесь в следующих философских проблемах, которые возникают при столкновении с абсурдом:

• Суицид. Само по себе самоубийство является, по мнению Камю, логическим завершением непринятия реальности. Для человека, который выбрал этот путь, сама жизнь представляет собой абсурд, уйти от которого можно лишь одним способом.
• Прыжок веры. Это понятие, которое заключается в осознании человеком собственной бессмысленности, но смирения с ней. Сюда входят такие понятия, как самообман, узость мышления, лень интеллекта, отступление от свободы и полное подчинение абсурдным правилам.
• Принятие. Заключается в признании абсурда и свободы от него. То есть, человек сталкивается с собственной бессмысленностью во Вселенной, принимает ее и находит персональное, субъективное предназначение. Таким образом сама личность превращается во Вселенную с собственным смыслом и законами бытия.

В работе Камю много времени уделяется такому широкому понятию, как смысл жизни. Автор разбирает данный феномен по полочкам, обозначает его в качестве одного из самых главных примеров абсурда.

Лев Шестов

Считаете себя особенным, абсурдным человеком? Обратитесь к интересным работам русского философа Льва Шестова. В своих трудах он активно критикует устоявшиеся моральные нормы, принципы нравственности, принятые в мире предпосылки человеческого бытия.

Шестов разбирает несостоятельность нравственных форм на примере произведений Шекспира, критикует их универсальность. Кроме того, автор раскрывает образ человека-бунтаря, которому нечего терять, помимо собственной жизни. Именно эта черта дает личности силы двигаться и бороться дальше, опустить страх и развиваться.

Смысл жизни в абсурде

Еще с древних времен люди ищут ответ на вопрос о смысле человеческого бытия. Одни полностью осознают, что его нет, и полностью отдают собственную жизнь в руки провидения, религии или других высших сил. Некоторые завершают бессмысленное, по их мнению, существование суицидом. А другие находят теорию абсурда отправной точкой для создания собственных причин и принципов для жизни.

Основные примеры абсурда показывают нам, что человек, не верящий в необходимость чего-либо, просто отпускает это. Тоже самое касается и жизни в целом. Люди, у которых нет цели, нет каких-то желаний и потребностей, не могут быть счастливы, спускают существование на самотек, не развиваются. Специалисты BrainApps считают, что подобная жизнь неприемлема в любом обществе, поэтому активно способствуют развитию человеческой личности, ведь она действительно значима и многогранна.

До сих пор абсурдизм является достаточно популярным понятием, которого придерживаются многие люди. Однако принятие его идеалов приводит лишь к тому, что остается сесть на стул и сидеть, ничего не делая. Неужели такая жизнь чего-то стоит? Не лучше ли поставить перед собой несбыточную цель и уверенно идти к ней? Точек зрения на человеческое бытие может быть очень много, но какую бы не выбрал человек, нужно всегда оставаться жизнерадостным и отстаивать позитивные взгляды на мир. Только так можно чего-нибудь добиться.

Введение

Альбер Камю – один из крупнейших представителей западной философии ХХ века. Среди всего многообразия философских вопросов, затронутых в творчестве А.Камю, для данного реферата были выбраны проблемы абсурда и бунта.

Противоречивость мира и бытия, смысл жизни, отношение к свободе, неоднозначная оценка места и роли человека в мире и в обществе, - эти вопросы всегда были открытыми и привлекали мыслителей во все времена. Но особенно актуальными они стали именно в ХХ веке, который войдет в историю как эпоха бурного развития техники и появления техногенной среды обитания, эпоха драматичных политических преобразований и глобальных войн, эпоха становления и краха невиданных до этого тоталитарных режимов.

Рассматривая понятия абсурда и бунта, Камю анализировал идеи современных ему философских школ, и некоторыми своими мыслями и выводами полемизировал с ними. Камю выдвинул собственную точку зрения на эти проблемы, и тем интереснее для современного читателя его творчество.

Часть 1. Понятие абсурда, его философское осмысление

В самом начале своего эссе об абсурде А.Камю подчеркивает, что, пожалуй, основным философским вопросом является вопрос о смысле жизни. Это, в общем-то, и определяет основные проблемы, рассмотренные автором в его работе: абсурдность бытия, чувство абсурда и его влияние на отношение к жизни и вопрос самоубийства, надежда и свобода.

Проблемы смысла бытия, ценности жизни и свободы

Начиная эссе с попытки понять причины, способные заставить человека добровольно уйти из жизни, Камю подходит к понятию чувства абсурда. Это чувство, по мнению автора, возникает прежде всего на основе противоречия между человеком и окружающим его миром, или, словами Камю, “между актером и декорациями”.

Если мир поддается объяснению, даже и не слишком убедительному, он понятен и приемлем для человека. Но как только человек осознает всю иллюзорность этого объяснения, он начинает ощущать себя чужим во вселенной. Перед человеком встает вопрос: стоит ли жизнь того, чтобы быть прожитой?

Из этого противоречия и возникает чувство абсурда. Камю кратко описывает факторы, присущие этому чувству.

Абсурд проникает в сознание человека неожиданно, когда он в какой-то момент вдруг чувствует опустошенность, усталость от повседневного бытия. Вдруг он перестает понимать смысл и цель этой повседневности. Цепочка привычных поступков разрывается, и именно в этот момент, по мнению автора, сознание человека, застывшее до этого в машинальной жизни, начинает приходить в движение.

Еще один фактор абсурда – время. Человек, живущий будущим, вдруг осознает, что как раз время – его враг. Как говорит Камю, возникает своего рода бунт плоти, направленный против воздействия времени.

Следующей ступенью является ощущение человеком своей чужеродности в окружающем мире. Мир, по всей сути, имеет бесчеловечное начало. Плотность и чуждость мира выражают абсурдность бытия.

Кроме того, и в самом человеке скрыто нечто бесчеловечное – поведение, жесты, действия других людей вызывают растерянность, показывая чем человек как физическое существо является на самом деле. В этом тоже проявляется абсурд.

Смертность человека и неизбежность смерти придают чувству абсурда дополнительное содержание.

Камю особо останавливается на проблеме интеллекта, разума и познания мира. Познаваемость мира для человека заключается в сведении его к человеческим понятиям. Однако существует неизменное противоречие между тем, что человек, как ему кажется, знает и тем, что он знает на самом деле.

Познание мира с помощью образов (литература, живопись и т.п.) предполагает отсутствие точного знания. В то же время освоение мира и с помощью науки невозможно, поскольку она способна лишь опознать и перечислить отдельные явления. При этом Камю отмечает, что мир как таковой не абсурден, он неразумен. Абсурдность же заключается в столкновении этой неопознанности мира с отчаянной жаждой ясности, зов которой раздается в душе человека. Абсурд рождается из столкновения человеческого запроса быть счастливым и постигнуть разумность мира, с одной стороны, и безмолвного неразумия мира, с другой.

Этим выводом Камю противопоставляет себя многим современным ему философским школам, утверждавшим, что все сущее разумно, и все познаваемо с помощью разума.

Углубляясь в анализ понятия абсурда, Камю отмечает, что чувство абсурда возникает при рассмотрении не единичных фактов и впечатлений, а при сравнении наличного положения вещей с определенного рода действительностью, действия – с превосходящим его миром. Камю говорит, что абсурд не коренится ни в человеке, ни в мире, а в их совместном присутствии. Абсурд – единственная связующая нить между ними. Развивая свою мысль, автор определяет своего рода триединство: абсурд, человеческое сознание и мир. Исключение одного из этих слагаемых приведет к разрушению всей общности.

Столкновение и борьба этих составляющих предполагает отсутствие надежды (но, как подчеркивает Камю, это не отчаяние), постоянное отрицание (но не отречение) и осознанную неудовлетворенность. Нарушение этих условий устраняет абсурд, поскольку разлад уничтожается согласием. Абсурд, по мнению Камю, имеет смысл только в той мере, в какой с ним не соглашаются. Он добавляет также, что человек, осознавший абсурд, навсегда к нему привязан.

Возвращаясь к проблеме смысла бытия, Камю отмечает, что пережить и испытать все, что положено судьбой, значит всецело ее принять. Однако, если человек осознал, что судьба абсурдна, он не сможет пережить ее испытаний, если не сделает все возможное для поддержания этого выявленного сознанием абсурда. “Жить означает поддерживать жизнь абсурда”, - говорит Камю.

Поэтому автор и делает очень важный вывод о том, что опыт абсурда и самоубийство – категории несовместимые. Человек осознавший абсурдность бытия, находит смысл жизни как раз в постоянной схватке разума с превосходящей его действительностью.

Соответственно, и обеднение, облегчение действительности, которая своим бесчеловечием питает величие человека, - означает обеднение самого человека. Поэтому основным следствием абсурда Камю считает то, что человек своим сознанием изо дня в день свидетельствует об истине, которой является вызов превосходящему миру.

Переходя к понятию свободы, Камю отмечает, что абсурд сводит к нулю все шансы человека на призрачную вечную свободу, исповедуемую в религии, но возвращает свободу поступков и воодушевляет на нее. После осознания абсурда человек понимает: нет более высшей свободы, чем свобода быть, единственной свободы, которая служит основанием для истины.

Причина внутренней свободы человека абсурда заключается в том, что он осознает, что завтрашнего дня в его прежнем понимании ожидания чего-либо от будущего, нет. Возврат к отчетливому сознанию, бегство от повседневного сна являются первоначальными посылками абсурдной свободы.

По мнению автора, осознание абсурда предполагает замену качества опыта бытия его количеством. Иными словами, важно не прожить как можно лучше, а пережить как можно больше. А это, в свою очередь, заключается в том, чтобы прочувствовать свою жизнь, свой бунт, свою свободу как можно сильнее.

Влияние “абсурда” на человеческое бытие

Как отмечалось выше, абсурд проявляет себя в человеческом бытии тем, что вызывает к действию сознание и разум и предоставляет человеку внутреннюю свободу.

Кроме того, Камю задается вопросом: какое влияние оказывает абсурд на нравственные аспекты поведения человека, как соотносятся абсурд и мораль. По мнению Камю, человек абсурда мог бы принять только одну мораль – ту, что неотделима от Бога, ту, что продиктована свыше. Но человек абсурда живет без Бога. Все остальные виды морали представляют собой для человека абсурда лишь способы самооправдания, а ему не в чем оправдываться.

Однако было бы ошибочно полагать, что абсурд позволяет совершать любые поступки. Как говорит Камю, абсурд только делает равнозначными последствия поступков.

Мораль основывается на положении, что поступок имеет свои последствия, которые его либо оправдывают, либо перечеркивают. Напротив, абсурд ограничивается мнением, что об этих последствиях следует судить спокойно. По словам автора, абсурд не выделяет виновных, для него существуют лишь несущие ответственность. Все виды опыта бытия равнозначны, считает Камю. Поэтому если человек обладает ясным сознанием, то его поступки служат ему. В ином случае они причиняют ему ущерб, и ответственность за это несет сам человек, но никак не обстоятельства.

Сознание и отсутствие надежды – вот черты, которыми Камю наделяет человека абсурда. Чувство печали, возникающее либо из неведения, либо из-за несбывшихся надежд, ему не знакомо. Таков, например, Дон Жуан, герой-любовник, приводимый автором в качестве иллюстрации к своим рассуждениям. Дон Жуан ясно сознает, что он всего лишь обыкновенный соблазнитель, и не надеется найти идеал совершенной любви. Камю определяет его жизненный принцип: неважно, что будет после смерти, зато какая длинная вереница дней впереди у того, кто умеет быть в живых.

Другое явление, где, по мнению автора, ярко представлен абсурд, - это театр. Спектакль, разыгрываемый на сцене, - не что иное, как иллюстрация абсурдности бытия: за несколько часов в замкнутом пространстве актеры воплощают неповторимые и целые судьбы. Аналогия, подразумеваемая автором, очевидна: точно так же и жизнь человека ограничена своим сроком и проходит в рамках превосходящего мира.

Еще один пример, приводимый автором, это герой-завоеватель, или авантюрист. Подобный человек и есть главная самоцель для самого себя. Только он хозяин своей судьбы; все, чего он хочет добиться, он стремится достичь в свой жизненный срок, не возлагая надежд на “память в сердцах потомков”. Всем видам славы он предпочитает славу среди современников. Завоеватель полностью сознает свое величие и способность именно в настоящем добиваться большего, чем окружающие его.

Исследуя проявления абсурда в творчестве, Камю замечает, что творческое произведение, будь то картина, музыкальное сочинение, роман, скульптура, всегда предполагает, что в нем высказывается меньше, чем предполагается. Поскольку, как отмечал ранее Камю, мир неразумен и непознаваем разумом, то абсурдное произведение свидетельствует об отказе мысли от ее преимуществ и согласие быть лишь интеллектуальной силой, которая приводит в действие внешний вид вещей и претворяет в образы то, в чем нет смысла.

Абсурдный творец преследует сразу две цели: с одной стороны, он отвергает, а с другой, прославляет. Как говорит Камю, творец “должен придать окраску пустоте”. При этом умение жить не менее важно для творца, чем умение творить. Если окончательный смысл всем произведениям творца придает его смерть, то самый яркий свет проливает на них его жизнь. Творить – значит придавать форму своей судьбе.

Подводя итог рассуждению об абсурде, Камю приводит миф о Сизифе. На примере этого образа Камю ярко раскрывает влияние абсурда на бытие человека. С одной стороны муки, испытываемые Сизифом под тяжестью обломка скалы, - это тот самый превосходящий мир, о котором Камю говорил ранее. С другой, ясность ума позволяет Сизифу противостоять этому миру: он возвышается над судьбой, осознавая, что это его собственный путь, и только он его хозяин. Камю представляет себе Сизифа счастливым, потому что все гнетущие его обстоятельства он признает и осознает, и таким образом становится выше их.

Итак, рассмотрев и проанализировав понятие абсурда, Камю определяет три основных следствия из абсурда: четкое сознание, с помощью которого человек противостоит миру, внутренняя свобода и многообразие опыта бытия. С помощью работы ума и сознания человек абсурда обращает в правило жизни то, что было приглашением к смерти, обретая тем самым смысл бытия и отвергая самоубийство.

Чувство абсурда, возникающее в результате работы сознания, позволяет человеку переоценить свою судьбу. Это можно считать одной из предпосылок другому понятию, рассмотренному Камю в своем творчестве, - понятию бунта.

Часть 2. Бунт и образ бунтующего человека

Пробужденное сознание показывает человеку абсурдность бытия, непонятность и несправедливость человеческого удела. Это порождает бунт, цель которого – преображение. Основной мотив бунта, словами Камю, “Человек – единственное существо, которое отказывается быть тем, что оно есть”.

2.1 Понятие бунта, ценность и значение бунта в судьбе человека и человечества

Человек бунтующий, по мнению Камю, это прежде всего человек, говорящий “нет”. Но первым же своим действием он говорит “да”. Протестуя против прежнего порядка вещей, человек в то же время признает существование некой границы, до которой он допускал вмешательство в свою жизнь негативных обстоятельств.

Бунт безусловно предполагает в себе определенную ценность. Во-первых, бунтующий человек противопоставляет все то, что для него ценно, тому, что таковым не является. Развиваясь, бунт одного человека начинает определять некое благо, которое имеет значение уже больше, чем собственная судьба индивида.

Приводя пример бунта раба против своего господина, Камю приходит к выводу, что раб восстает против прежнего порядка, в котором отрицается нечто, присущее сообществу всех угнетенных людей. Сам по себе индивид не является той ценностью, которую он намерен защищать. Эту ценность составляют все люди вообще.

При этом Камю дистанциирует понятия бунт и озлобленность. Озлобленность вызвана завистью и всегда направлена против объекта зависти. Бунт же, напротив, стремится к защите личности. Восставший защищает себя, каков он есть, целостность своей личности, стремится заставить уважать себя. Таким образом, делает вывод Камю, озлобленность несет в себе негативное начало, бунт – позитивное. Автор этим тезисом полемизирует с некоторыми философами, отождествлявшими бунтарский дух и озлобленность.

Подходя к понятию бунта с позиций социальных, Камю отмечает, что бунт невозможен в обществах, где неравенство слишком велико (например кастовые общества) или равенство абсолютно (некоторые первобытные общества). Камю подчеркивает, что бунт возможен в тех обществах, где за теоретическим равенством скрывается огромное фактическое неравенство.

Кроме того, бунт – дело человека осведомленного. Он должен четко осознавать свои права. Из этого следует, что бунтующий человек не может присутствовать в сакрализованном обществе, где царят мифы и традиции, и где ответы на все спорные вопросы даны в понятии священного.

Причем первоисточником бунта является не только индивид. В ходе исторического развития человечество в целом все глубже и полнее осознает себя.

Камю утверждает, что сегодняшняя история с ее распрями вынуждает людей признать, что бунт – одно из существенных измерений человека. Он является исторической реальностью человечества. И не следует бежать от этой реальности, а найти в ней ценности для человечества.

Одна из главных ценностей бунта – то, что он предполагает человеческую общность, причем свободную от какой бы то ни было святости. Для того, чтобы жить, человек должен бунтовать, но не нарушая границы, открытые им в самом себе, границы, за которыми люди, объединившись, начинают свое подлинное бытие.

Осознание абсурдности бытия и неразумности мира является первопричиной бунта. Однако, если в опыте абсурда страдание индивидуально, то в бунтарском порыве оно сознает себя как коллективное. Оно оказывается общей участью, пишет Камю.

Выводя индивида из одиночества, бунт является основой ценности для всех людей. Если первоначально значение бунта для индивида можно выразить фразой “я бунтую – значит я существую”, то дальнейшее созидательное развитие бунта позволит сказать: “я бунтую, следовательно, мы существуем”.

Исследуя понятие бунта, Камю выделяет несколько его категорий и определяет характерные особенности каждой из них.

2.2 Оценка различных категорий бунта

Метафизический бунт. Как его определяет Камю, это восстание человека против своего удела и против всего мироздания.

Если раб бунтует против своего рабского положения, то метафизический бунтарь – против удела, уготованного ему как представителю рода человеческого. Он заявляет, что обманут и обделен самим мирозданием.

Камю указывает на одну интересную особенность. Раб, протестуя против господина, тем самым одновременно и признает существование господина и его власти. Так же и метафизический бунтарь, выступая против силы, определяющей его смертную природу, вместе с тем и утверждает реальность этой силы.

Из этого утверждения можно сделать вывод, что метафизический бунт не подразумевает в себе атеизм. Бунт не отрицает высшую силу, а, признавая ее, бросает ей вызов.

Исторический бунт. Основная цель исторического бунта, по мнению Камю, это свобода и справедливость. Исторический бунт стремится предоставить человеку царствование во времени, в истории.

Камю сразу разделяет понятия бунт и революция. Он считает, что революция начинается с идеи, в то время как бунт представляет собой движение от индивидуального опыта к идее. Камю высказывает интересную мысль: революции в ее подлинном значении человечество еще не знало.

Подлинная революция ставит целью всеобщее единство и окончательное завершение истории. Происходившие же до сих пор революции приводили лишь к замене одного политического строя другим. Даже начинавшаяся как экономическая, любая революция в итоге становилась политической. И в этом также заключается отличие революции от бунта.

Кроме того, цели революции и бунта совершенно различны. Революция предполагает низведение человека до уровня истории, точнее, материала для истории. Бунт же утверждает человека и человеческую природу, не подвластную миру силы. Бунт исходит из отрицания во имя утверждения. Революция исходит из абсолютного отрицания и обрекает себя на всевозможные виды рабства и террора ради цели, достижимой лишь в конце времен.

Таким образом, делает очень важный вывод Камю, бунт созидателен, революция нигилистична. Бунт предполагает, что вместо того, чтобы убивать и умирать во имя созидания такого бытия, каковым человечество не является, человечество должно жить ради созидания того, чем оно является.

Бунт в искусстве. Искусство, творчество заключают в себе бунт, проявляющийся в одновременном отрицании и утверждении. Творчество отрицает мир за то, чего ему недостает, но отрицает во имя того, чем мир хотя бы иногда является.

Бунт в искусстве, по мнению Камю, это созидатель вселенной. Творец считает, что мир несовершенен, и стремится переписать, переделать его, придать ему недостающий стиль. Искусство спорит с действительностью, говорит Камю, но не избегает ее.

Искусство приобщает человека к истокам бунта в той мере, в какой оно наделяет формой ценности, неуловимые во всем многообразии бытия, но зримые для творца, который, улавливая их, отделяет их от истории.

Заканчивая исследование понятия бунта, Камю сопоставил бунт и понятие убийства – аналогично ранее сделанному им сопоставлению абсурда и самоубийства. Ценность бунта заключается в том, что он, положив предел угнетению, создает общее для всех людей достоинство. Бунт несет в себе созидательное начало. Его значение – в общности людей, единстве их природы, общении, всем, что способствует их схожести и содружеству. Таким образом, бунт и убийство логически противоречат друг другу. Совершив убийство, бунтовщик раскалывает мир, разрушая те самые общность и единство людей. Таким образом, появляется новая формула, вмещающая в себя ценность и значение бунта: “я бунтую, следовательно мы будем существовать”.

Заключение

В данном реферате были рассмотрены проблемы и понятия абсурда и бунта – одни из основных в творчестве А.Камю.

Подводя итог исследованию этих двух понятий, можно прийти к выводу, что Камю придал им позитивный, созидательный, жизнеутверждающий смысл. Действительно, чувство абсурда пробуждает сознание человека, и он возвышается над своей судьбой, обретает в определенной степени смысл бытия. Сознание, в свою очередь, является первоисточником бунта – стремления к преображению. Бунт индивида, развиваясь, переходит в ценность для множества людей, определяя их общность и объединяя их как созидательную силу. “Я бунтую, следовательно, мы существуем и будем существовать”, - таков принцип бунтующего человека.

Рассмотренная в творчестве Камю проблематика остается актуальной и по сей день. В современном противоречивом мире с его катаклизмами, на пороге третьего тысячелетия, эти вопросы являются одним из центральных предметов исследования философской мысли.

Философия абсурда

В течение своей жизни человек сталкивается со многими ситуациями, и каждая из них оставляет в его душе свой след. Но что бы ни узнал человек, ему всегда будет чего - то не хватать. Находясь в постоянном поиске, он будет томиться от неопределённости и задавать себе вопросы, на которые нет ответа: “ Кто есть я и что есть мир? Где начинается бытие и где заканчивается? Чего я ищу и когда я найду, да и найду ли вообще? “

В итоге однажды бумажные декорации мира начинают исчезать, и человек понимает, что ему пора умирать. И тогда из глубин его души всплывает еще один вопрос, последний: “ А чего ради я жил? “ И вслед за этим вопросом приходит осознание того, что жизнь, потраченная на поиски эфемерного ориентира, окончена и готова перейти в небытие. Человек чувствует необыкновенное противоречие между собой, своими помыслами и желаниями и миром, окружающим его.
В этой фразе сосредоточена основная идея “ абсурдной “ философии Альбера Камю . В своей обычной жизни человек либо познаёт, то есть принимает свои ощущения за исходный пункт, либо живёт иллюзиями, то есть привязывает свои ощущения к тому, что уже знает. Но если вдруг человек понимает, что всю жизнь обманывался, так как считал, что знает всё, и всё казалось ему знакомым и очевидным, то его разочарованию нет конца. Ничего знакомого в своей жизни он больше не находит. Всё куда - то исчезло, словно неожиданно во время действия в театре рухнули декорации, а актёр, не зная что делать, в недоумении бродит по сцене.

Что же делать? Актёр и сцена не сочетаются друг с другом, они из разных миров. Человек чувствует свою жизнь чем - то абсурдным, чем - то невозможным. И тогда актёр спрыгивает с подмосток!

Человек стреляется, вешается, выпрыгивает из окна... Можно поставить точку. Человек понял, что ему не стоит жить! Но Альбер Камю ставит здесь точку с запятой; он предлагает проследить путь человека с самого начала: а не упустили ли мы чего - нибудь?

“ Исподволь утверждалось, будто взгляд на жизнь как на бессмыслицу равен утверждению, что она не стоит того, чтобы её прожить," - говорит он и тут же спрашивает: “ А так ли это на самом деле? “

Логика абсурда.

Почему мы должны говорить об абсурде? Разве нет ничего важнее? Камю утверждает, что нет. Действительно, можно ли решать, как жить, не решив, стоит ли жить вообще? Ответить на этот вопрос - значит решить фундаментальную задачу философии.

Что нужно, чтобы решить её ? В работах других философов (среди которых Камю называет Льва Шестова , Карла Ясперса, Сёрена Кьеркегора , Эдмунда Гуссерля и др.) признание абсурда - это вывод из всех данностей, а у Камю - это исходная точка. Он протягивает цепь между абсурдом и смертью, и пытается выяснить, цела ли она, все ли звенья на месте?

Как рассуждает самоубийца? Что заставляет его, загнав в ствол патрон, нажать на курок? Иными словами, почему он убивает себя? Возможно, все его горести перевешивают желание жить, или безмерная скука заставляет его уйти из этого мира? И маленькая неприятность может загнать в такое расположение духа, что захочется свести счёты с жизнью. Однако какие бы причины не назывались, существует нечто иное. Желание жить в сто раз сильнее, чем желание умереть.

Существует логика, особая логика самоубийцы, которая и заставляет отказаться от жизни. Эта логика ведёт его до самой смерти. Основным принципом этой логики является абсурдность, всеобъемлющая и вечная. Абсурдная логика предполагает, что бытие абсурдно, тогда как любая другая логика - что бытие рационально и подчинено неким законам. Мыслить в соответствии с абсурдной логикой может далеко не каждый.

Итак, мы начинаем наше путешествие от абсурда к смерти, не упуская из вида ничего на своём пути и руководствуясь абсурдной логикой. Постойте! Но что же такое абсурд?!

Абсурд как таковой.

Действительно, а в чём же он выражается? Что это за чувство, которое заставляет человека расстаться с жизнью, которое побуждает его порвать нить своего существования и упасть в бездну небытия?

Абсурд, и само по себе понятие абсурда, подразумевает нечто невозможное, нечто противоречивое. Альбер Камю пишет:
Абсурд есть по своей сути потеря всех иллюзий. Но изнанка бытия, его истинная сущность такая иррациональная, такая неразумная и не находящая себе нормального объяснения, что кажется неправильной и невозможной. Итак, первое условие абсурда - Беспорядок ! Страшный и тотальный, охвативший всю Вселенную и не оставивший камня на камне от прежних сладостных иллюзий. Человек мечется из стороны в сторону, не находя ничего знакомого.

Неудивительно, что его охватывает нестерпимое желание погрузиться в покой и порядок, обрести вновь свой знакомый и укладывающийся в рамки здравого смысла мир. Это и есть второе условие абсурда - Ностальгия , страстная и непрекращающаяся.

Вслед за Ностальгией приходит сознание того, что мир столь дорогой его сердцу логики остался далеко позади, и что судьба неотвратимо настигает и преграждает путь назад. Человек понимает, что ничего не может сделать. Жизнь его становится томительной и тягучей, он духовно загнивает и умирает. Вот третье условие абсурда - Рок . Ощущение безжалостности судьбы тяготит человека и заставляет его страдать. И тогда, узнавший беспорядок и ностальгию, постигший всю глубину рока и неотвратимость судьбы, человек отказывается от абсурда. Вся его жизнь была страстной и горячей битвой, и вдруг он понимает, что проиграл её.

Но человек не соглашается с этим. Он протестует вопреки всякому здравому смыслу, он бунтует и отказывается жить по правилам абсурда. Четвёртое условие абсурда - Бунт . Абсурд перестаёт быть бессмысленным, если с ним соглашаться. И только если (при полном осознании царящего Беспорядка и болезненной Ностальгии, понимании неотвратимости Рока) человек всё же не соглашается со всеми этими объективно признанными им самим же состояниями, он может почувствовать абсурд, почувствовать его холодный огонь, который испепеляет на своём пути всё.
Само по себе чувство абсурда является далеко не положительным. Человек, ощущающий абсурд, ощущает одновременно и глубочайший внутренний дискомфорт, который и ведёт к самоубийству. Но рассуждения ещё не окончены и рано делать какие-либо выводы.

В части, касающейся понятия абсурда, всё гораздо проще. Что происходит, когда человек, признав существование незнакомого ему мира, тотчас же отказался от него? Сталкиваются два непримиримых врага - Разум и Неизвестное, Абсурд . Эти два понятия не могут ужиться под одной крышей, и между ними проходит трещина, которая вскоре разрастается в целую пропасть. Значит абсурд - это раскол, несоответствие между миром и человеком.

Несомненно то, что через понятие абсурда Альбер Камю пытается выразить несовершенство нашего мира. Абсурд во всех его формах - это нечто, не подлежащее классификации. И мир, зачастую неправильный и жестокий, встаёт перед нами во всей своей уродливой наготе. Что делают люди, видя всеобъемлющий хаос? Они либо “ закрывают глаза и затыкают уши “ и погружаются обратно в свои иллюзии (что означает, что они не достигли состояния абсурда), либо теряют голову и протестуют, впадая в запои, ссорясь с соседями, совершая убийства и террористические акты, привыкая к наркотикам или однажды убивая себя.

После такого неутешительного обобщения можно подумать, что Альбер Камю исключительно пессимистичен. К счастью, это не так! Если вдуматься, то нетрудно понять, что все эти формально протестующие люди отошли от абсурдной логики, которую мы взяли за предпосылку наших размышлений. Одного они не поняли: с абсурдом нельзя соглашаться, человек должен бунтовать . Отступление от этого пункта смертеподобно. Согласившись с абсурдом, человек начинает руководствоваться обыкновенной человеческой логикой, отвергая таким образом либо признание беспорядка, либо свою собственную природу.

Иными словами, если человек не бунтует, он либо не понимает, что существует беспорядок, либо отказывается признать, что испытывает ностальгию по порядку, что противоречит самой природе человека. Результат один: человек не достигает состояния абсурда и впадает в состояние горя и фрустрации, в невыносимое состояние меланхолии. Но ведь протест этих людей - не бунт абсурдного человека, а жалкое потакание собственным слабостям.

Правомерен вопрос: а как бы вёл себя человек, если бы не отступил от абсурдной логики и следовал бы ей до самого конца?

Как писал Камю, мир, поддающийся объяснению, хотя бы самому плохому - этот мир нам знаком. Но как только мы теряем как иллюзии, так и возможность познания - мы погружаемся в то, что можно обозначить термином абсурд.

Абсурда как такового нет ни в мире, ни в человеке. Он возникает при их столкновении - ибо эти два феномена друг с другом по меньшей мере не согласуются. Человек, чувствующий и желающий, и мир, холодный, апатичный, развивающийся по своим законам. Что может быть общего у них?

Человек вынужден купаться в море скверны, захлёбываясь в несоответствиях и шизофрении. Он не может различить, что истинно, а что ложно, поскольку критерии оценки безвозвратно утеряны. Ничего знакомого не остаётся на этой земле - ни малейшего кусочка родной землю, ни мельчайшей молекулы знакомого воздуха, ни одной знакомой звезды над головой.

Что делать, когда вдруг вся несправедливость мира наваливается на тебя тысячетонным грузом? Молиться? Уповать на господа? Есть и другой выход. Можно не смириться. Можно продолжать бороться, достоверно зная, что борьба будет проиграна. Так поступает Сизиф. Он бунтует против богов. Он смеётся над ними. Он знает, что они хотят, чтобы он страдал, и поэтому назло им, богам, назло живым, назло всему миру, стремится закатить камень на гору. И едва он скатывается, Сизиф радуется, что у него ещё есть возможность позлить своих истязателей. Своим бунтом Сизиф оправдывает несправедливость этого мира. Он не соглашается с ней, он выше неё.

Издеваясь над богами, Сизиф заметил, что они не в силах с ним что-либо сделать: ведь что можно сделать с человеком, который даже в ответ на самую страшную кару смеётся и радуется назло всему миру? Сизиф понял, что вырвался из темницы, уготованной ему миром - теперь он обрёл свободу в высшем её проявлении: в границах, начинающихся с рождением и заканчивающихся со смертью, он может делать всё, что пожелает!

Что может быть прекраснее?