Зигзаги жизни и загадка смерти зинаиды райх, первой жены есенина. Всеволод мейерхольд и зинаида райх Российская актриса сыгравшая зинаиду райх
15 июля 1939 года Москву облетела шокирующая весть – зверски убита ведущая актриса театра Мейерхольда Зинаида Райх. Московскую актрису закололи ножом ночью в собственной квартире в Брюсовом переулке. Прибывшие на место преступления сотрудники МУРа отметили, что в помещении присутствовали явные следы борьбы. Окно в комнате было разбито, повсюду валялись осколки стекла – видимо, убийцы именно таким путем проникли в дом. Актриса была еще жива, но дышала с трудом. По дороге в больницу она скончалась.
Тайна гибели одной из ведущих московских актрис минувшего столетия не раскрыта до сих пор. Кто убил Зинаиду Райх? Что стало причиной кровавой драмы? И как это событие отразилось на других обитателях тихого Брюсова переулка? Телеканал "Москва Доверие" подготовил специальный репортаж.
Зинаиду Райх называли в театральных кругах дьяволицей, покорившей сердца сразу двух гениев – Сергея Есенина и Всеволода Мейерхольда. Правда, музой поэта она была недолго – они обвенчались в 1918-м, а спустя 4 года брак распался. После развода с Есениным, Зинаида Николаевна, работавшая до замужества машинисткой в редакции газеты "Дело народа", решает заняться режиссурой. В 1921 году она поступает в Высшие театральные мастерские в Москве, где встречает свою вторую большую любовь.
"Он был очень сильно влюблен. Женившись на Зинаиде Николаевне, Всеволод Мейерхольд даже взял ее фамилию. И во всех документах значился как Мейерхольд-Райх", - рассказывает историк Вадим Щербаков.
Всеволод Мейерхольд и Зинаида Райх. Источник: ИТАР-ТАСС
Влюбленный режиссер не только сделал жену ведущей актрисой своего театра, он заваливал ее подарками и выполнял любые капризы. Тем более, что к моменту их знакомства, он был человеком состоятельным.
"Татьяна Сергеевна Есенина, падчерица Мейерхольда, довольно откровенно написала об их материальном положении, зарабатывали они столько денег, что их не только проесть, даже пропить невозможно было", - добавляет Щербаков.
Вскоре Мейерхольд купил для молодой супруги новую квартиру в Брюсовом переулке, в доме, построенном специально для артистов. В доме поселились 17 семей. Каждая квартира, по желанию хозяев, имела особую планировку. Семья Мейерхольда занимала четыре просторные комнаты. Зинаида Райх с энтузиазмом обставляла новое жилище. О его убранстве и роскошной мебели судачил весь Брюсов переулок.
"Зинаида Николаевна покупала антикварную мебель из карельской березы, были у нее какие-то драгоценности. Всеволод Эмильевич как-то сказал ей и детям, что это мещанство, жить надо просто", - рассказывает Вадим Щербаков.
Уместно предположить, что именно драгоценности и антиквариат стали причиной трагической гибели знаменитой актрисы. Следователи сначала считали эту версию основной. В комнате царил хаос, пол в гостиной был залит кровью, багровые пятна сыщики обнаружили и на дорогой мебели. Кресла перевернуты, зеркала разбиты – было очевидно, что в квартире шел бой не на жизнь, а на смерть, в котором актриса, несмотря на отчаянную борьбу, проиграла. Довольно скоро выяснилось, что ювелирные украшения, дорогие наряды и даже деньги остались нетронутыми, а значит версия об ограблении не подтверждалась.
Дом №12 в Брюсовом переулке вошел в историю не только как место одного из самых загадочных преступлений в истории города. В разное время в этом доме жили балетная прима Марина Семенова, главный балетмейстер Большого театра Василий Тихомиров, актер и худрук театра Иван Берсенев с женой Софьей Гиацинтовой. Сегодняшние жители Брюсова переулка считают, что во многом своей популярностью знаменитые артисты обязаны самому месту и прежним землевладельцам, которых в народе считали колдунами и чернокнижниками, причем не без некоторых оснований.
Брюсы владели территорией, соединяющей сегодня Тверскую и Большую Никитскую улицы в XVIII веке. С тех пор переулок так и называют по фамилии домовладельцев.
"Владение на правой стороне, сейчас дом №2, принадлежал Якову Александровичу Брюсу, некоторое время бывшему губернатору двух столиц, Москвы и Петербурга. Мы не путаем двух Яковов – Якова Велимовича и Якова Александровича – они безусловно родственники. Яков Велимович – генерал-фельдмаршал, соратник Петра I, маг, колдун и чародей, как его называли в Москве, а Яков Александрович – его внучатый племянник", - рассказывает москвовед Алексей Дедушкин.
Усадьба построена на фундаменте палат XVII века. Брюсы владели двухэтажным каменным зданием почти столетие. За это время имение несколько раз перестраивалось. К началу XIX века классический особняк, напоминавший когда-то дворец, утратил большую часть своей роскошной отделки. Сменились и его обитатели.
"В 30-х годах XIX века здесь находился художественный класс, предтеча Училища живописи, ваяния и зодчества. В 1836 году здесь торжественно принимали художника Карла Брюллова. Он вернулся из Италии, закончив знаменитые "Последние дни Помпеи", и ему был устроен торжественный прием", - добавляет Дедушкин.
В конце XIX века усадьба Брюсов стала обычным доходным домом. Здесь квартировал писатель Владимир Гиляровский, арендовали комнаты живописец Исаак Левитан и актер Михаил Чехов. Сегодня дом №2 в Брюсовом переулке продолжает привлекать людей творческих. И хотя роскошные палаты все больше напоминают современные офисы, здесь любят рассказывать легенды и предания старинной усадьбы.
"По преданию, в этом доме Екатерина II и Григорий Потемкин праздновали свадьбу своего внебрачного сына графа Бобринского. Ближе к революции здесь были доходные дома, типа публичных. И есть легенда, что Толя Мариенгоф и Сережка Есенин бегали сюда к женщинам", - рассказывает народный артист СССР Владислав Пьявко.
Народный артист СССР Владислав Пьявко работает в этом здании уже более двух десятилетий. Знаменитый тенор продолжает дело своей супруги, оперной певицы, главной советской Кармен Ирины Архиповой.
"В 1992 году пришли (сейчас они уже известные и знаменитые) ребята и сказали: "Мы хотели поехать на конкурс, а у нас денег нет". Мы нашли им денег и выступили с ходатайством перед Правительством, чтобы организовать Фонд, как помощь молодым начинающим певцам", - рассказывает Пьявко.
Фонд Ирины Архиповой стал стартом для многих известных оперных исполнителей. Каждый день здесь звучит оперное пение, репетируют студенты московской консерватории. В особняке Брюсов можно услышать и арии в исполнении единственной в мире труппы слабовидящих певцов – театра "Гомер".
Сейчас в камерном театре "Гомер" более 20 артистов, они выступают с концертами не только в России, но и за рубежом. Ведущие солисты театра сотрудничают и с другими музыкальными коллективами.
Но были в истории Брюсова переулка времена, когда здесь звучала совсем другая музыка. Многие из здешних обитателей, поначалу обласканных советской властью, позже в полной мере ощутили на себе всю тяжесть и безжалостность сталинских репрессий. Не избежал этой участи и легендарный режиссер Всеволод Мейерхольд.
"Если следовать официальной версии, то арестовали его за подрывную троцкистскую деятельность и за то, что он был шпион трех разведок: японской, литовской и английской. Судя по всему, с приходом Берии готовился большой процесс против творческой интеллигенции. И Всеволод Эмильевич стал одним из первых фигурантов этого будущего процесса. Потом Сталин решил, что процесс этот не нужен, и кого арестовали, того и расстреляли. А в это время, о чем он так и не узнал, здесь разворачивалась кровавая трагедия", - рассказывает историк Вадим Щербаков.
Зинаида Райх погибла спустя месяц после ареста супруга. Некоторые очевидцы тех событий считали, что убийство известной актрисы было связано с ее невыносимым характером. Внезапные истерики примы были знакомы всей труппе театра. Супруг и коллеги по цеху старались относиться к этим припадкам с пониманием, они знали, что неадекватное поведение Райх было следствием ее болезни.
Всеволод Мейерхольд и Зинаида Райх
"Зинаида Николаевна к моменту романа и брака с Мейерхольдом перенесла очень тяжелый тиф, который поразил ее мозг. Мейерхольд знал, что для того, чтобы бороться с психическими и ментальными его последствиями, ее нужно как можно больше загружать работой", - говорит Щербаков.
Но время от времени болезнь напоминала о себе. В такие моменты Зинаида Райх совершенно не владела собой. И это многих пугало.
"Было известно, что она может закатить сцену и даже истерику. Знала она много, и скорее всего, это был способ политического устранения ненужного человека", - добавляет историк.
Существует и другое мнение: несмотря на лояльность советской власти, Всеволод Мейерхольд с супругой не были вхожи в политические круги и не могли знать каких-то особых секретов.
Сотрудники МУРа больше склонялись к версии убийства на почве бытовой ссоры. Возможно, неуравновешенная и вспыльчивая актриса сама спровоцировала скандал, стоящий ей жизни. Сыщики предположили, что поздним вечером Зинаида Райх принимала гостей. Бурные творческие дискуссии могли перерасти в конфликт и закончиться дракой. Доказательств, подтверждающих эту версию, не было. Никто из соседей не слышал звуков борьбы в квартире и криков о помощи. Но, несмотря на отсутствие улик и свидетелей, виновные в этой истории были установлены: ими стали соседи Зинаиды Райх, известные оперные исполнители братья Головины.
"Были найдены козлы отпущения, был даже уголовный суд, по которому обвиняемых наказали за бандитизм и ограбление, сопровождающиеся убийством, но вряд ли эта версия является окончательно достоверной", - говорит Щербаков.
1930-е искалечили немало судеб, но при этом стали и временем нового расцвета Брюсова переулка. Так, в 1932 году по проекту архитектора Алексея Щусева здесь был построен дом №17 для артистов Художественного театра. Неудивительно, что Брюсов переулок в прошлом столетии называли улицей артистов и музыкантов. Это было единственное место в Москве, где одновременно жили десятки знаменитостей.
Для сотрудников консерватории в Брюсовом переулке был возведен девятиэтажный дом. В большой сталинке жили композиторы Арам Хачатурян и Дмитрий Шостакович, главный дирижер московского государственного симфонического оркестра Павел Коган, один из крупнейших пианистов XX века Святослав Рихтер. Сюда администрация Большого театра поселила и Александра Ведерникова, обладателя уникального оперного баса, выходца из простой рабочей семьи, который, мечтая о сцене, однажды купил билет в один конец – из города Копейска в Москву.
"Билет был только до Москвы, больше денег не хватило. Я вылез в Москве ночью, пошел в консерваторию, спрашивал дорогу у милиционеров. Пришел глубокой ночью, лег на скамейку и заснул на чемодане. И вдруг меня будят, я просыпаюсь и вижу над собой большую лохматую кудрявую голову. Это был дирижер, который преподавал в консерватории", - рассказывает народный артист СССР Александр Ведерников.
Молодого талантливого певца сразу приняли в Московскую государственную консерваторию имени Чайковского, но отдельной квартиры пришлось ждать несколько лет. Прежде, как и большинство студентов, Ведерников жил в общежитии.
В 1955 году Александр Ведерников окончил консерваторию, и уже через три года стал солистом Большого театра СССР. Однажды, находясь на гастролях за рубежом, певец получил радостную и долгожданную весть от родных.
"Я тогда был на гастролях в Испании с оркестром народных инструментов. И там я получил телеграмму от жены, брать или не брать квартиру рядом с консерваторией и Большим театром. Я тогда заторопился домой, позвонил Демичеву, чтобы он помог с отъездом домой", - рассказывает Ведерников.
За годы работы в Большом театре Ведерников исполнил почти все ведущие партии в классических операх. Впрочем, его раскатистый голос каждый день слушала не только благодарная публика, но и соседи. И не всегда аплодировали.
"Однажды я гулял с собакой, и ко мне подошел Хачатурян, а он жил подо мной, а надо мной – Шостакович, и говорит: "Вы так громко поете и играете на рояле, что это невозможно". И посоветовал купить мне резиновые шайбы под ножки рояля. Но это не помогло", - добавляет артист.
Для многих переулок, связывающий Тверскую и Большую Никитскую улицы, связан с другими знаменитыми исполнителями классической музыки. В доме №7 жил один из самых известных творческих дуэтов: дирижер и композитор Николай Голованов и его супруга Антонина Нежданова. Долгое время улица носила имя этой прославленной оперной певицы.
Брюсов переулок удивляет не только неожиданными встречами со знаменитостями, но и архитектурными находками. Большой сюрприз реставраторам преподнес дом №1.
Большинство тайн Брюсова переулка до сих пор ждет пытливого исследователя. Одна из драм разыгралась в середине XIX века в доме №21.
"В 1850 году здесь снимал квартиру Александр Васильевич Сухово-Кобылин, известный драматург. Вторую квартиру он снимал для своей возлюбленной Луизы. В 1850 году Луиза была найдена убитой. Сначала обвиняли крепостных, которые ухаживали за Луизой, якобы она с ними плохо обращалась, и они ее за это убили. Потом выяснилось, что их пытали, и они оговорили себя. Потом главным обвиняемым стал сам будущий драматург, два года он находился под арестом, 7-8 лет длилось следствие. Но дело не раскрыто до сих пор, оно было приостановлено по Высочайшему повелению", - рассказывает москвовед Алексей Дедушкин.
Спустя почти столетие в Брюсовом переулке снова разыгралась кровавая драма. Убийство знаменитой актрисы Зинаиды Райх породило множество слухов. Кое-кто предполагал, что причиной преступления стал квартирный вопрос.
"Есть еще и бытовая версия – освобождали жилплощадь. Большая квартира отошла ведомству Л.П.Берии. Квартиру поделили, и одна часть отошла его секретарше, другая – шоферу", - рассказывает историк Вадим Щербаков.
Зинаиду Райх сегодня вспоминают не только в связи с жестоким убийством. Историки театра ценят актрису за незаурядный талант и отменный вкус.
"Обычно она сама вместе с художником и портными работала над своими костюмами. У нее были поставщицы, которые приносили ей хорошие материалы. Все эти платья, когда театр Мейерхольда был закрыт, Зинаида Николаевна выкупила у театра. Они хранились дома. И даже хоронили ее в знаменитом черном бархатном платье из "Дамы с камелиями", - добавляет Щербаков.
В квартире, в которой жили когда-то известный режиссер-реформатор Всеволод Мейерхольд и его супруга Зинаида Райх, сегодня располагается музей. Здесь бережно хранят редкие семейные фотографии и сценические костюмы, макеты декораций к спектаклям. Сотрудники музея не любят рассказывать о трагедии, которая разыгралась в этой квартире, пытаясь сохранить о знаменитом творческом дуэте только светлые воспоминания. Однако подробности зверского преступления здесь знает каждый.
Та что же случилось здесь 15 июля 1939 года? Как было установлено в ходе расследования, убийство произошло около часа ночи. Зинаида Райх вышла из ванной и направилась в гостиную. В этот момент на нее напали. Убийц было двое. Один ударил актрису ножом в грудь. Райх упала на пол, но сознание не потеряла, а стала отчаянно звать на помощь. Истекая кровью, доползла до стола в гостиной. Убийцы продолжали наносить ей удары, и только когда жертва потеряла сознание, исчезли. Спустя 75 лет историки, сопоставляя факты, все больше склоняются к версии заказного убийства. И даже называют заказчика – власть. Незадолго до трагических событий Зинаида Николаевна написала письмо Сталину, в котором намекнула, что знает обстоятельства гибели ее первого мужа, Сергея Есенина, и что она готова доказать, что всенародно любимому поэту помогли расстаться с жизнью. Даже всесильному НКВД огласка этой истории была совершенно ни к чему, к тому же появилась прекрасная возможность, не тратя время на арест, допросы и суд, решить жилищные проблемы своих сотрудников. Огромная квартира была весьма лакомым куском.
И все же Брюсов переулок был и остается одним из самых светлых мест Москвы. Сегодня, как и столетия назад, из окон его домов доносятся прекрасные звуки музыки. Каждый день этим путем спешат на работу и учебу в консерваторию известные артисты и начинающие музыканты. И, возможно, каждый из них слышит в это время завораживающий напев – мелодию Брюсова переулка.
Зинаида Николаевна Райх
Её называли демонической женщиной, которая играючи разрушила жизни двух гениальных мужчин. Кем же она была? Музой поэта? Ведущей актрисой театра Мейерхольда? Или просто женщиной, которая любила и была любима?
Фантастический сюжет жизни Зинаиды Николаевны Райх заслоняет для потомков ее уникальный путь актрисы, короткий, но исполненный и силы, и неповторимости таланта исключительного. Всего пятнадцать лет сценической деятельности, полтора десятка ролей в театре Мейерхольда.
Актриса Зинаида Райх хорошо известна тем, кто связан с историей советского театра, ее сценический путь прослеживается месяц за месяцем. Но до 1924 года такой актрисы не существовало (свою первую роль она сыграла в возрасте 30 лет). Образ молодой Зинаиды Николаевны Есениной, жены поэта, трудно восстановить документально. Ее небольшой личный архив пропал в годы войны. До того возраста, когда охотно делятся воспоминаниями, Зинаида Николаевна не дожила.
Из воспоминаний дочери С.Есенина и З.Райх Татьяны:
"Мать была южанкой, но к моменту встречи с Есениным уже несколько лет жила в Петербурге, сама зарабатывала на жизнь, посещала Высшие женские курсы. Вопрос "кем быть?" не был еще решен. Как девушка из рабочей семьи, она была собранна, чужда богеме и стремилась прежде всего к самостоятельности.
Дочь активного участника рабочего движения, она подумывала об общественной деятельности, среди ее подруг были побывавшие в тюрьме и ссылке. Но в ней было и что-то мятущееся, был дар потрясаться явлениями искусства и поэзии. Какое-то время она брала уроки скульптуры. Читала бездну. Одним из любимых ее писателей был тогда Гамсун, что-то было близкое ей в странном чередовании сдержанности и порывов, свойственном его героям.
Она и всю жизнь потом, несмотря на занятость, много и жадно читала, а перечитывая "Войну и мир", кому-нибудь повторяла: "Ну как же это он умел превращать будни в сплошной праздник?"
Весной 1917 года Зинаида Николаевна жила в Петрограде одна, без родителей, работала секретарем-машинисткой в редакции газеты "Дело народа". Есенин печатался здесь. Знакомство состоялось в тот день, когда поэт, кого-то не застав, от нечего делать разговорился с сотрудницей редакции".
Существует версия, что Зинаиду Николаевну познакомил с Есениным его друг и тогдашний соратник по "крестьянской купнице" поэт Алексей Ганин (1893-1925). Возможно, именно он, будучи уроженцем Вологодской губернии, подал поэту и Райх мысль о совместной поездке по красивейшим местам русского Севера. Случилось так, что поездка оказалась свадебным путешествием, а Генин оказался в роли свидетеля со стороны невесты при венчании Райх с Есениным в Вологде. Райх и Есенин венчались 4 августа 1917 года в Кирико-Улитовской церкви близ Вологды. Объяснить, почему поэт, создававший одну за другой богоборческие поэмы, венчался с Зинаидой Николаевной, можно, если вспомнить что декрет о гражданском браке был принят, пять месяцев спустя, 29 декабря 1917 года.
На снимке подаренном Зинаиде Николаевне поэт, жизнерадостный и вместе задумчивый, с копной вьющихся волос, запечатлён на нём рядом с Михаилом Мурашовым, Есенин сделал надпись полную нежной благодарности: "За то, что девочкой неловкой представала ты мне на пути моём. Сергей". Вглядываясь в фотографию Райх выполненную в Петрограде в начале 1917 года (где она стояла с отцом), незадолго до встречи с Есениным, можно оценить поэтическую точность этих строк: с неё смотрит юная девушка с правильными чертами лица, очаровательная, но ещё не сознающая вполне своего очарования. Иную, преображённую любовью и материнством Зинаиду Райх запечатлел объектив в 1918 году: она держит на руках новорождённую дочь и вся светиться счастьем; в её зрелой, одухотворённой красоте, в самое её позе есть нечто, заставляющее вспомнить о мадоннах кисти итальянских мастеров.
Со дня знакомства до дня венчания прошло примерно три месяца. Все это время отношения были сдержанными, будущие супруги оставались на "вы", встречались на людях. Случайные эпизоды, о которых вспоминала Зинаида Райх, ничего не говорили о сближении.
Вернувшись в Петроград, они некоторое время жили врозь, и это не получилось само собой, а было чем-то вроде дани благоразумию. Все-таки они стали мужем и женой, не успев опомниться и представить себе хотя бы на минуту, как сложится их совместная жизнь. Договорились поэтому друг другу "не мешать". Но все это длилось недолго, они вскоре поселились вместе, больше того, Есенин пожелал, чтобы Зинаида Николаевна оставила работу, пришел вместе с ней в редакцию и заявил: "Больше она у вас работать не будет".
Зинаида всему подчинилась. Ей хотелось иметь семью, мужа, детей. Она была хозяйственна и энергична.
Душа Зинаиды Николаевны была открыта навстречу людям. Ее внимательные, все замечающие и все понимающие глаза, ее постоянную готовность сделать или сказать приятное, найти какие-то свои, особые слова для поощрения, а если они не находились - улыбка, голос, все ее существо договаривали то, что она хотела выразить. Но в ней дремали вспыльчивость и резкая прямота, унаследованные от своего отца.
Первые ссоры были навеяны поэзией. Однажды Есенин и Райх выбросили в темное окно обручальные кольца и тут же помчались их искать (разумеется, с добавлением: "Какие же мы были дураки!"). Но по мере того как они все ближе узнавали друг друга, они испытывали порой настоящие потрясения. Возможно, слово "узнавали" не все исчерпывает - в каждом время раскручивало свою спираль. Можно вспомнить, что само время все обостряло.
С переездом в Москву кончились лучшие месяцы их жизни. Впрочем, вскоре они на некоторое время расстались. Есенин отправился в Константиново, Зинаида Николаевна ждала ребенка и уехала к своим родителям в Орел...
Дочь Татьяна продолжает воспоминания:
"Я родилась в Орле, но вскоре мать уехала со мной в Москву и до одного года я жила с обоими родителями. Потом между ними произошел разрыв, и Зинаида Николаевна снова уехала со мной к своим родным. Непосредственной причиной, видимо, было сближение Есенина с Мариенгофом, которого мать совершенно не переваривала. О том, как Мариенгоф относился к ней, да и вообще к большинству окружающих, можно судить по его книге "Роман без вранья".
Спустя какое-то время Зинаида Николаевна, оставив меня в Орле, вернулась к отцу, но вскоре они опять расстались...
Осенью 1921 года она стала студенткой Высших театральных мастерских. Училась не на актерском отделении, а на режиссерском, вместе с С.М. Эйзенштейном, С.И. Юткевичем.
С руководителем этих мастерских - Мейерхольдом она познакомилась, работая в Наркомпросе. В прессе тех дней его называли вождем "Театрального Октября". Бывший режиссер петербургских императорских театров, коммунист, он тоже переживал как бы второе рождение. Незадолго перед этим он побывал в Новороссийске в белогвардейских застенках, был приговорен к расстрелу и месяц провел в камере смертников.
Летом 1922 года два совершенно незнакомых мне человека - мать и отчим - приехали в Орел и увезли меня и брата от деда и бабки. В театре перед Всеволодом Эмильевичем многие трепетали. Дома его часто приводил в восторг любой пустяк - смешная детская фраза, вкусное блюдо. Всех домашних он лечил - ставил компрессы, вынимал занозы, назначал лекарства, делал перевязки и даже инъекции, при этом сам себя похваливал и любил себя называть "доктор Мейерхольд".
Казалось бы, что, с возвращением Зинаиды Николаевны в Москву для семьи Есениных должны были наступить лучшие времена, но обстоятельства сложились так, что 1919-й год стал последним в их совместной жизни.
20 марта 1920 года Райх родила сына. Его назвали Константином. Крёстным отцом, по ещё неизжитой традиции стал давний друг Есениных Андрей Белый. Некоторое время Зинаида Николаевна вынуждена была оставаться с сыном в Доме матери и ребёнка, на Остоженке, 36, и это красноречивее любых слов говорит о печальных переменах в её взаимоотношениях с Есениным.
Трудно сказать, почему и когда именно произошёл разрыв. Неделикатно было бы вторгаться в сокровенный мир двух дорогих друг другу людей. Можно только предполагать, каковы были причины, побудившие их разойтись. В известной мере виновато бурное время, разруха, лишения, неустроенность быта, частые разлуки, виновато окружение Есенина, сложившееся вскоре после переезда из Петербурга в Москву, в пору его увлечения имажинизмом.
Вне сомнения одно: столкнулись два цельных сильных человеческих характера, и грянул "эмоциональный взрыв" такой силы, что отголоски его ещё долго слышались и в судьбе Есенина, и в судьбе Райх. "Никто не пожалел и не обернулся назад", - сказал в своё время поэт в "Марфе Посаднице". Нет, пожалуй, и жалели и сетовали на себя, но вернуться к прежнему не могли.
Для Зинаиды Николаевны драматизм усугублялся опасным недугом сына, которого едва удалось отстоять. Перенесённое нервное потрясение Райх в связи с тяжёлой болезнью сына не прошло бесследно и ещё долго напоминало о себе в годы, когда жизнь её могла показаться счастливой и безмятежной.
Воспоминания сына Есенина и Райх Константина также говорят нам о сложностях между любящими людьми:
"В памяти сохранилось несколько сцен, когда отец приходил посмотреть на нас с Таней. Как все молодые отцы, он особенно нежно относился к дочери. Таня была его любимицей. Он уединялся с ней на лестничной площадке и, сидя на подоконнике, разговаривал с ней, слушал, как она читает стихи.
Домочадцы, в основном родственники со стороны матери, воспринимали появление Есенина как бедствие. Все эти старики и старушки страшно боялись его - молодого, энергичного, тем более что, как утверждала сестра, по дому был пущен слух, будто Есенин собирается нас украсть.
Таню отпускали на "свидание" с трепетом. Я пользовался значительно меньшим вниманием отца. В детстве я был очень похож на мать - чертами лица, цветом волос. Татьяна - блондинка, и Есенин видел в ней больше своего, чем во мне.
Последний приход отца, как я уже сказал, состоялся за несколько дней до рокового 28 декабря. Этот день описан многими. Отец заходил к Анне Романовне Изрядновой, еще куда-то. Уезжал в Ленинград всерьез. Наверное, ехал жить и работать, а не умирать. Зачем иначе ему было возиться с огромнейшим, тяжеленным сундуком, набитым всем его скарбом. Это деталь, по-моему, существенная.
Отчетливо помню его лицо, его жесты, его поведение в тот вечер. В них не было надрыва, грусти. В них была какая-то деловитость... Пришел проститься с детьми. У меня тогда был детский диатез. Когда он вошел, я сидел, подставив руки под лампочку, горевшую синим светом, которую держала няня.
Отец недолго пробыл в комнате и, как всегда, уединился с Татьяной.
Хорошо помню дни после сообщения о смерти отца. Мать лежала в спальне, почти утратив способность реального восприятия. Мейерхольд размеренным шагом ходил между спальней и ванной, носил воду в кувшинах, мокрые полотенца. Мать раза два выбегала к нам, порывисто обнимала и говорила, что мы теперь сироты".
Квартирная неустроенность, рождение сына, непохожего на отца, а может быть, просто зависть неба к неземной гармонии вернула эти на миг скрестившиеся судьбы в традиционную быль: "параллели не скрещиваются" - так написала Зинаида Райх, намечая план воспоминаний о "Сергуньке". Расстройство нервной системы, когда она рассталась с тем, кого называла "моя жизнь, моя сказка", грозило потерей рассудка. Только увлечение театром и забота Мастера - Всеволода Мейерхольда - вернули её к жизни. Репертуар театра имени Мейерхольда был поставлен в расчёте только на "Зиночку". Никаких действий и слов в театре и дома, которые доставили бы ей хоть малейшее волнение, не позволял себе Мастер. Константин Есенин позднее вспоминал, как однажды, опоздав на электричку до Болшево, они сошли на станции за семь километров от дачи и всю дорогу немолодой уже Мейерхольд бежал, не обращая внимания на усталость свою и Кости, боясь опоздать ко времени, чтобы "Зинаида Николаевна не волновалась".
В театре Мейерхольда шли пьесы классиков и современников, были намечены к постановке "Пугачёв" Есенина и "Заговор дураков" Мариенгофа, читка которых прошла в театре одновременно. Со свойственной ему откровенностью Анатолий Мариенгоф писал: "На одном из театральных диспутов Маяковский сказал с трибуны, обтянутой красным коленкором: "У нас шипят о Зинаиде Райх: она, мол, жена Мейерхольда и потому играет у него главные роли. Это не тот разговор. Райх не потому играет главные роли, что она жена Мейерхольда, а Мейерхольд женился на ней потому, что она хорошая актриса". Отчаянная чепуха! Райх актрисой не была - ни плохой, ни хорошей… Не любя Зинаиду Райх (что необходимо принять во внимание), я обычно говорил о ней: "Эта дебелая еврейская дама"… Хорошей актрисой Зинаида Райх, разумеется, не стала, но знаменитой - бесспорно". И так же искренне, как думал, говорил Мариенгоф о личных отношениях: "Кого же любил Есенин? Больше всех он ненавидел Зинаиду Райх. Вот её, эту женщину, с лицом белым и круглым, как тарелка, эту женщину, которую он ненавидел больше всех в жизни, её - единственную - и любил.
…Мне кажется, что и у неё другой любви не было. Помани её Есенин пальцем, она бы от Мейерхольда убежала без плаща и без зонтика в дождь и град". Вадим Шершеневич, тоже не считавший Зинаиду Райх талантливой артисткой, не мог не признать, что она "сумела развиться в столичную крупную актрису": "Конечно, тут на первом месте было влияние Мастера Мейерхольда, но ни один Мастер не может вылепить что-то значительное из ничего". Михаил Чехов писал Зинаиде Райх: "Я всё ещё хожу под впечатлением, полученным мною от "Ревизора". Всеволод Эмильевич бывает гениален, и в этом трудность совместной работы с ним. Если исполнитель Всеволода Эмильевича только поймёт его - он погубит его замысел. Надо нечто большее, и это большее я увидел в Вас, Зинаида Николаевна. Что это большее в Вас - я не знаю, может быть, это сотворчество с Всеволодом Эмильевичем в данной постановке, может быть, Ваш природный талант, - не знаю, но результат поразителен. Поражает меня Ваша легкость в исполнении трудных заданий. А легкость - первый признак настоящего творчества. Вы, Зинаида Николаевна, были великолепны". Борис Пастернак признавался в поклонении в письмах: "Сегодня весь день шалый, и ни за что взяться не могу. Это - тоска о вчерашнем вечере… Я преклоняюсь перед Вами обоими, и завидую Вам, что Вы работаете с человеком, которого любите", - и написал стихотворение.
Стихов с посвящением Зинаиде Райх у Есенина нет, но есть строчки, в которых легко узнаваемы её отношения с Сергеем Есениным. Все эти стихотворения были написаны во время его поездки на Кавказ. Здесь он вдруг заявил, что у него "нет стихов о любви", и появились "Персидские мотивы" о придуманной Персии и реальной Шаганэ, стихи о России и о Зинаиде Райх:
Дорогая, шути, улыбайся,
Не буди только память во мне
Про волнистую рожь при луне.
Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Там, на севере, девушка тоже,
На тебя она страшно похожа,
Может, думает обо мне…
Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Заглуши в душе тоску тальянки,
Напои дыханьем свежих чар,
Чтобы я о дальней северянке
Не вздыхал, не думал, не скучал…
Татьяна Есенина, дочь поэта, много лет спустя раскладывала, как пасьянс, фотографии в профиль Зинаиды Райх и Шаганэ Тальян, с которой Есенин познакомился в Батуме в 1924 году, - изображения были, действительно, "страшно похожи".
8 апреля 1925 года появилось стихотворение "Голубая да веселая страна…" с посвящением "Гелии Николаевне" (так звала себя этим именем "какой-то актрисы", придуманным, как мне кажется, Сергеем Есениным, шестилетняя дочь Петра Ивановича Чагина Роза) и с припиской: "Гелия Николаевна! Это слишком дорого. Когда увидите мою дочь, передайте ей. С.Е.".
В марте 1925 года, приехав на месяц в Москву из Баку, Сергей Есенин написал стихотворение "Собаке Качалова", где есть строчки, которые можно отнести к Зинаиде Райх, тоже бывавшей в гостях у знаменитого артиста:
Мой милый Джим, среди твоих гостей
Так много всяких и невсяких было.
Но та, что всех безмолвней и грустней,
Сюда случайно вдруг не заходила?
Она придет, даю тебе поруку,
И без меня, в её уставясь взгляд,
Ты за меня лизни ей нежно руку
За всё, в чем был и не был виноват.
В этот же период было написано и "Письмо к женщине", прочитав которое несколько лет спустя, Константин Есенин вспомнил один из моментов отношений Зинаиды Райх и Сергея Есенина и спросил: "А что, это о том случае написано?":
Вы помните,
Вы всё, конечно, помните,
Как я стоял,
Приблизившись к стене,
Взволнованно ходили
Вы по комнате
И что-то резкое
В лицо бросали мне…
Меня Вы не любили…
Зинаида Райх читала все эти стихи как свои и как чужие: они не были ей посвящены, и, хотя легко проецировались на обстоятельства её жизни, не попадали в такт её отношения к Сергею Есенину:
Не все ль равно - придёт другой,
Печаль ушедшего не сгложет,
Оставленной и дорогой
Пришедший лучше песню сложит.
И, песне внемля в тишине,
Любимая с другим любимым,
Быть может, вспомнит обо мне,
Как о цветке неповторимом.
Строки стихотворения "Письмо от матери" очень правдиво описывает ситуацию взаимоотношений Есенина и Райх:
Но ты детей
По свету растерял,
Свою жену
Легко отдал другому,
И без семьи, без дружбы,
Без причал
Ты с головой
Ушел в кабацкий омут.
Осознание этого приходит к Есенину со временем, возможно поздно, но приходит, хотя раннее отнесся несерьезно:
"Мейерхольд давно присматривался к Зинаиде Райх. Как-то на одной из вечеринок спросил у Есенина:
Знаешь, Сережа, я ведь в твою жену влюблен... Если поженимся, сердиться на меня не будешь? Поэт шутливо поклонился режиссеру в ноги:
Возьми ее, сделай милость… По гроб тебе благодарен буду".[ 6]
Она не вспоминала, а любила и помнила его всегда - всю жизнь свою и его, и смерть, и долго после его смерти, до самого своего последнего часа, когда затихла от ножевых ран. В декабре 1935 года в десятую годовщину гибели Сергея Есенина Зинаида Райх подарила свою фотографию - Зинаиде Гейман - с дарственной надписью: "Накануне печальной годовщины мои печальные глаза - тебе, Зинуша, как воспоминание о самом главном и самом страшном в моей жизни - о Сергее".
Жена Сергея Есенина, жена Всеволода Мейерхольда и актриса его театра. 3инаиду Райх называли роковой женщиной, прожившей две разные жизни: в одной - бедность и личная драма, в другой достаток, преданная любовь, профессиональный успех. И - душераздирающий крик под занавес...
Зинаида родилась в 1894-м в семье обрусевшего немца Николая Райха и бедной дворянки Анны Викторовой. Дочь разделяла убеждения отца, одного из первых социал-демократов, за что и поплатилась исключением из гимназии.
В 1917-м - год встречи с Есениным - она жила в Петрограде и служила машинисткой в редакции левоэсеровской газеты "Дело народа", была председателем Общества по распространению пропагандистской литературы. Там же была и художественная библиотека, куда часто заглядывал Сергей Есенин, - книги выдавала эсерка Мина Свирская, и все думали, что Сергей ей симпатизирует. А Зина уже собиралась замуж за его приятеля, начинающего поэта Алексея Ганина. Перед помолвкой решили съездить вместе на Соловки и дальше на север.Подруга не смогла, а Зинаида поехала.
Черноволосая красавица прекрасно смотрится на палубе белого парохода. Ганин отошел в сторону, любуясь невестой, он не слышит, о чем говорят Зинаида и Сергей:
- Зина, это очень серьезно. Поймите же, я люблю вас... с первого взгляда. Давайте обвенчаемся! Немедленно! Если откажете, покончу с собой... Скоро берег... церковь... Решайтесь! Да или нет?!
-Да...
По дороге Сергей нарвал полевых цветов. Не помня себя, забыв про Ганина, молодые обвенчались в маленькой церкви под Вологдой.
Они вернулись в Петроград, поселились в квартирке на Литейном и зажили вполне нормальной семейной жизнью - Есенин даже отговаривался от холостяцких попоек, мол, жену люблю, мы, брат, взрослые люди. А когда началась борьба за выживание - время было смутное и голодное, - стал хандрить... Ближе к родам Зина уехала к родителям в Орел, а Сергей - в Москву, чтобы примкнуть к поэтам- имажинистам.
Жену не навещал, не звал и не ждал. Тогда она взяла годовалую Танечку и сама к нему приехала в комнату на Богословском, где он жил вместе с Мариенгофом. Сергей особой радости не высказал, но к дочке потянулся всем сердцем. Вскоре он велел ей уехать, сказав, что все чувства прошли, что его вполне устраивает та жизнь, которую он ведет. Зинаида не хотела верить: "Любишь ты меня, Сергун, я это знаю и другого знать не хочу..." И тогда Есенин...подключил Мариенгофа. Вывел в коридор, нежно обнял за плечи, заглянул в глаза:
- А вот чего... не могу я с Зинаидой жить... Скажи ты ей, Толя (уж так прошу, как просить больше нельзя!), что есть у меня другая женщина...
На следующий день Зинаида уехала. Через некоторое время поняла, что ждет ребенка, подумала, может, это и к лучшему, дети привяжут... По телефону обсудила с мужем имя - договорились, если будет мальчик, то назвать Константином. И опять никаких вестей...
Через год с небольшим, направляясь с сыном в Кисловодск, она встретила на платформе ростовского вокзала Мариенгофа. Узнав, что Есенин ходит где-то рядом, попросила: "Скажите Сереже, что я еду Костей. Он его не видал. Пусть зайдет взглянет... Если не хочет со мной встречаться, могу выйти из купе". Поэт нехотя, но зашел, посмотрел на сына и сказал: "Фу... Черный… Есенины черные не бывают». Бедная женщина отвернулась к окну, плечи ее вздрагивали, а Есенин повернулся на каблуках и вышел… легкой, танцующей походкой.
Очень скоро на смену неизвестной орловской жене придет популярная американская танцовщица Айседора Дункан. Но не так далеко и то время, когда Сергей Есенин будет дежурить возле чужого дома, умирая от тоски по своим детям, стучаться в дверь и жалобно просить, чтобы впустили на одну минуту, только посмотреть... Уснули? Пусть их вынесут... спящих... он хочет их видеть. И Зину... свою жену... известную актрису, супругу Всеволода Мейерхольда.
Мейерхольд, кстати, давно присматривался к Зинаиде Райх. Как-то на одной из вечеринок спросил у Есенина:
- Знаешь, Сережа, я ведь в твою жену влюблен... Если поженимся, сердиться на меня не будешь?
Поэт шутливо поклонился режиссеру в ноги:
- Возьми ее, сделай милость… По гроб тебе благодарен буду.
И все-таки Сергей не оценил жену, она докажет ему, на что способна… она станет актрисой. И Зинаида поступила на режиссерские курсы.
Осенью 1921 года она пришла в студию к 48-летнему Всеволоду Мейерхольду, а тот сразу же предложил ей руку и сердце. Зинаида долго не могла решиться, мол, разведена, двое детей, никому не верю... на что известный режиссер просто и внятно ответил: "Я люблю вас, Зиночка. А детей усыновлю". До этого Всеволод прожил четверть века со своей первой женой Ольгой, которую знал с детства, родил с ней трех дочерей. Законная супруга чуть с ума не сошла, когда вернулась из поездки и увидела Зинаиду - что он нашел в этой хмурой женщине, как посмел привести ее в их дом? А потом взяла да прокляла их обоих перед образом: "Господи, покарай их!" Сделала это от отчаяния, но взяла на себя страшный грех - сама осталась ни с чем, а годы спустя гибель Всеволода и Зинаиды была зверской, чудовищной...
Но это потом, а сейчас Мейерхольд счастлив, он и не знал, что можно так любить... Однако Есенина это задело: "Втерся ко мне в семью, изображал непризнанного гения... Жену увел..."
Райх казалась режиссеру живым воплощением стихии, разрушительницей и созидательницей, с ней можно делать революционный театр. Неважно, что многие считали ее посредственной актрисой, зато муж - боготворил и готов был отдать ей все роли - и женские, и мужские. Когда зашел разговор о постановке "Гамлета" и Мейерхольда спросили, кто же будет играть главного героя, он ответил: "Конечно же, Зиночка". Тогда Охлопков сказал, что сыграет Офелию, и даже написал письменную заявку на эту роль, после чего вылетел из театра.
Про Зину говорили, что она передвигается по сцене, как "корова". Прослышав сплетню, Всеволод Эмильевич увольняет из театра любимицу публики Марию Бабанову - тонкую, гибкую, с хрустальным голосом (ей больше хлопают). Из театра уходит любимый ученик Эраст Гарин - Зиночка с ним поссорилась. Мейерхольд специально для нее придумывает такие мизансцены, что и двигаться не нужно - действие разворачивается вокруг героини.
Рядом с Мейерхольдом Зина по-настоящему расцвела. Она почувствовала любовь и заботу. Муж даже взял ее фамилию в качестве второй, так и подписывался - Мейерхольд-Райх. Родители перебрались из Орла в Москву, у детей есть все необходимое: лучшие доктора, учителя, дорогие игрушки, отдельные комнаты. Вскоре семья переехала в стометровую квартиру. Зинаида - одна из первых дам Москвы, она бывает на дипломатических и правительственных приемах, принимает в своем доме самых именитых гостей.
После Америки, после разрыва с Айседорой Дункан, после того, как Зинаида стала актрисой самого авангардного театра, красивой и благополучной супругой популярного режиссера, - Есенин снова влюбился в свою бывшую жену...
Зинаида Райх тайно встречалась с ним в комнате своей подруги Зинаиды Гейман. Но Гейман не сказала ей, что Мейерхольду все известно, что однажды вечером он брезгливо смотрел в глаза своднице: «Я знаю, что Вы помогаете Зинаиде встречаться с Есениным. Прошу, прекратите это: если они снова сойдутся, то она будет несчастна...»Подруга спрятала глаза, пожала плечами, мол, это ревность... фантазии воспаленного воображения...
А Сергей Есенин страдал без детей, ревновал и желал Зинаиду, чей успех в Москве и Петербурге затмил успех Айседоры Дункан. Но... на одном из свиданий Райх сказала бывшему мужу, что "параллели не скрещиваются", все, хватит, она не бросит Всеволода. ...После смерти поэта Райх подарила Гейман фотографию с надписью: "Тебе, Зинушка, как воспоминание о самом главном и самом страшном в моей жизни - о Сергее..."
У Мейерхольда были основания для беспокойства. Зинаида даже на сцене не контролировала себя. Играя городничиху, так щипала дочку, что та вскрикивала по-настоящему. На приеме в Кремле разъяренно набросилась на самого Калинина: "Все знают, что ты бабник!" Любой насмешливый взгляд в свою сторону воспринимала в штыки, могла тут же закатить истерику... Поэтому здоровье жены волновало Мейерхольда больше, чем связь с Есениным - тот ведь после Америки тоже сам не свой, говорят, у него участились приступы эпилепсии...
…О смерти Есенина Мейерхольдам сообщили по телефону. Зинаида с искаженным лицом кинулась в прихожую:
- Я еду к нему!
- Зиночка, подумай...
- Я еду к нему!
- Я еду с тобой...
Всеволод Эмильевич поддерживал Зину около гроба Есенина, когда она кричала: "Сказка моя, куда ты уходишь?", закрыл спиной от бывшей свекрови, когда та заявила при людях: "Ты во всем виновата!" Сопровождал повсюду, не спускал глаз - только бы не было срыва, только бы все обошлось...
В 30-е годы дом Мейерхольдов считали одним из самых благополучных и гостеприимных в Москве. Говорили, что Зинаида опять накормила всякими вкусностями, а уж сама-то как хороша: известная актриса, красивая женщина, муж просто боготворит ее.
Наступало время, когда кругом были одни "враги". В 1938-м появились статьи о "мейерхольдовщине". Под этим подразумевалось тайное пристрастие режиссера к буржуазному искусству. Мейерхольду не дали звания Народного артиста СССР, театр закрыли. А город давно уже содрогался по ночам от резкого звука подъезжающих автомобилей - проводились нескончаемые аресты. Всеволод Эмильевич сильно поседел и постарел.
Его пока не трогали, но удручало другое... В 1939-м болезнь жены обострилась. Зина кричала через окно милиционеру-охраннику, что любит советскую власть, что зря закрыли театр, потом написала яростное письмо Сталину. Кидалась на детей и мужа, говорила, что не знает их, пусть идут вон. Пришлось привязать ее веревками к кровати. Но Мейерхольд не отдал жену в сумасшедший дом: кормил с ложечки, умывал, разговаривал с ней, держал ее за руку, пока не уснет. Спустя несколько недель она спокойно проснулась, посмотрела на свои руки и удивленно сказала: "Какая грязь, какая грязь..." Зинаида снова вернулась к нормальной жизни - муж снова спас ее... Но до трагической развязки оставалось несколько недель...
Мейерхольда взяли в Питере. В это же время в московской квартире проводился обыск. Зинаида понимает, что мир рухнул, что мужа - единственно верного и настоящего друга жизни - она больше не увидит, но еще не знает, что впереди ночь, которая станет для нее роковой. С 14 на 15 июля 1939 года. ...Тело актрисы с многочисленными ножевыми ранами нашли в кабинете, а в коридоре с разбитой головой лежала домработница, спешившая на крик хозяйки.
Всеволода Мейерхольда расстреляли как "шпиона английской и японской разведок", продержав несколько месяцев в тюрьмах и забив до неузнаваемости. Где лежит его тело, неизвестно до сих пор, но судьбе было угодно, чтобы Есенин, Райх и Мейерхольд и в другой жизни были вместе. Зинаиду похоронили на Ваганьковском кладбище, недалеко от могилы Есенина. Через некоторое время на памятнике Райх появилась еще одна надпись - Всеволод Эмильевич Мейерхольд. Захоронение Мейерхольда существует в братской могиле Донского монастыря. На Ваганьковском кладбище кенотаф. Душа Всеволода отыскала свою Любовь, а душа Зинаиды сделала свой выбор.
Из статьи Т. Шаманковой.
Зинаида оставила родительский дом и приехала в Петербург. Её приняли на работу в редакцию, где однажды весной 1917 года и состоялось знакомство 22-летней провинциальной красавицы и молодого поэта Есенина.
Разговор завязался случайно, когда белокурый посетитель редакции, не застав кого-то, обратился к молоденькой сотруднице. Уже летом они вместе поехали к Белому морю, а на обратном пути в поезде Есенин сделал предложение покорившей его спутнице.
Ответ «Дайте мне подумать» не устроил претендента на сердце красавицы, и компания сошла с поезда в Вологде для венчания. Денег не было, срочно была отбита телеграмма в Орёл, и отец, не требуя объяснений, выслал дочери деньги. На них купили наряд для невесты и обручальные кольца. По пути в церковь жених нарвал букет полевых цветов.
Вернувшись в Петроград, молодожены первое время жили врозь: скоропалительный союз не оставил времени привыкнуть к статусу супружеской пары.
«Всё-таки они стали мужем и женой, не успев опомниться и представить себе хотя бы на минуту, как сложится их совместная жизнь, договорились поэтому друг другу «не мешать», - пишет в воспоминаниях дочь Райх и Есенина Татьяна.
Однако молодые привыкли к реальности быстро и вскоре воссоединились. На правах требовательного супруга Сергун, как называла мужа Зинаида, пожелал, чтобы жена оставила работу в редакции и занималась домашним очагом и семейным уютом.
На поверхности - история скороспелой, быстро умершей любви. Глубже - история человека, принявшего предложение дьявола. Чем же тот торговал в голодной и холодной Москве 1918 года? Деньги утратили цену, понятие о благополучии сжалось до простейших, обеспечивающих выживание вещей - Есенин и его друг Анатолий Мариенгоф ютились в одной комнатке в Богословском переулке и спали вдвоем в ледяной постели. О Есенине не рассказывали ничего, подобного слухам, ходившим о Горьком: он не стал советским вельможей и не скупал за бесценок старинную бронзу и фарфор. Но существовал иной, более изощренный соблазн: поэт бредил славой, пришла пора ловить ее за хвост.
Рюрик Ивнев вспоминал, как в феврале 1917 года он встретился с "крестьянскими поэтами" - Есениным, Клюевым, Орешиным и Клычковым: "...не нравится тебе, что ли? Наше времечко пришло!" И дело было не только в том, что революцию сделали одетые в шинели мужики, и деревня почувствовала себя победительницей. В той рафинированной и утонченной культуре, что стремительно уходила на дно, Есенину было уготовано скромное место - талантливый самородок, пишущий, по словам Блока, "стихи свежие, чистые, голосистые, многословные". А теперь пришли варвары, и они были ему сродни: поэт отринул петербургскую культуру и собирался освободиться от своего прошлого.
Ленин говорил, что кухарку можно научить управлять государством, Луначарский полагал, что из нее можно сделать и Рубенса. По городам и весям работало многое множество курсов, где всех желающих бесплатно учили слагать стихи, ваять и рисовать. Над миром занималась заря новой жизни, Луначарский и Дункан обменивались телеграммами:
Я хочу танцевать для масс, для рабочих людей, которые нуждаются в моем искусстве...
Приезжайте в Москву. Мы дадим вам школу и тысячу детей. Вы сможете осуществить ваши идеи в большом масштабе.
Гумилев объяснял бывшим красноармейцам и кронштадтским матросам, как писать сонеты, так почему бы красивой женщине, в отличие от красноармейцев и матросов сумевшей окончить гимназию, не стать режиссером? Почему бы ей не превратиться в знаменитую актрису? Язвительный Мариенгоф считал, что Райх была абсолютно бездарна. Он вспоминал и ответную реплику Мейерхольда:
Талант? Ха! Ерунда!
Мариенгофу это казалось надувательством: медь есть медь, и сколько ни наводи блеск, золота не получится. Актерские способности Райх казались ему малыми, зад чересчур большим, а успех дутым. Но Мариенгоф не выносил Райх. Непредубежденный человек увидит в этом повороте ее судьбы переложенную на новый лад историю Пигмалиона и Галатеи.
К моменту их встречи Пигмалион уже немолод (ему 47 лет), знаменит, женат и - в отличие от Есенина - в высшей степени рефлексивен. Всеволод Мейерхольд учился в Москве на юридическом, затем поступил на драматические курсы, был артистом МХТ, позже - провинциальным режиссером, работающим по методе Художественного театра. Журналисты обзывали его декадентом, с ним пререкалась первая актриса Александринского театра Марья Гавриловна Савина - ей очень не нравилось, что директор императорских театров, тончайший Владимир Теляковский сделал ставку на молодую режиссуру и взял Мейерхольда в штат. Даже враги признавали его дар, у него было громкое имя - но в основоположники нового театра его вывел октябрьский переворот.
И здесь тоже встает вопрос о соблазне и его цене. Кто-то считал революцию началом Царства Божьего, кто-то пришествием Антихриста. Случай Мейерхольда - совершенно особый. Он делал свою, эстетическую революцию и сквозь ее призму видел то, что происходило вокруг. Фокус заключался в угле зрения.
Зинаида Гиппиус и люди ее круга замечали грязь, подлость и человеческую деградацию: обыски, расстрелы, повсеместную экспансию хамства - и общую ненависть к большевикам. А он творил собственную реальность: революция "Зорь" и "Мистерии-буфф" была куда чище настоящей. Соблазн заключался в слиянии с идущей от народных корней страшной, все разрушающей и при этом кажущейся животворной силой. Но разве мог художник сознаться в том, что возможность работать, не оглядываясь на антрепренера, критику, традиции, прессу и кассу, ему дал Сатана?
Мейерхольд был человеком театра, и действительность у него часто сливалась с игрой, а игра становилась священнодействием - так и надо понимать его послеоктябрьские манифесты и фотографии в красноармейской униформе. Он был впечатлителен, желчен, великолепно образован, склонен к самоанализу и предубеждениям. Зинаида Райх стала вторым - вместе со сценой - смыслом его существования.
Мейерхольд ушел к Райх от женщины, с которой прожил всю жизнь. Они познакомились еще детьми, поженились во время студенчества, и жена поддерживала его в горе и радости - к тому же у них было три дочери. Но он поступил в духе своих представлений о долге, ответственности и мужском поступке: отсек прошлую жизнь и даже взял новую фамилию: теперь его звали Мейерхольд-Райх. Они стали одним целым, и он должен был создать ее заново - ей предстояло сделаться великой актрисой.
Не только Мариенгоф считал, что Райх абсолютно бездарна. Так же думала критика, так считали и артисты театра Мейерхольда. Ее со слоновьей грацией защищал Маяковский: не потому, мол, Мейерхольд дает хорошие роли Зинаиде Райх, что она его жена, а потому он и женился на ней, что она прекрасная артистка. Виктор Шкловский назвал свою рецензию на мейерхольдовского "Ревизора" "Пятнадцать порций городничихи" ("Городничиху" играла Райх). Мейерхольд печатно окрестил Шкловского фашистом. Так вели дискуссии в 1926 году: слово "фашист", впрочем, еще не наполнилось сегодняшним содержанием.
Из-за Райх Театр имени Мейерхольда оставили и Эраст Гарин, и Бабанова, и она стала его первой актрисой. А со временем и хорошей актрисой: любовь и режиссерский гений Мастера совершили чудо. Но это имеет отношение к истории театра, а не к малой, частной истории, шедшей своим чередом.
Всем, кто интересовался есенинской темой, известно описание Райх, данное А. Мариенгофом: «Это дебёлая еврейская дама. Щедрая природа одарила её чувственными губами на лице круглом, как тарелка… Кривоватые её ноги ходили по сцене, как по палубе корабля, плывущего в качку».
Окружение Есенина не признавало за ней ни обладание красотой, ни актерскими способностями.
Осенью 1921 года З. Райх стала студенткой Высших театральных мастерских, руководил которыми знаменитый Всеволод Мейерхольд. Они были знакомы, встречались в период работы в Наркомпроссе, на заседаниях знаменитой «Бродячей собаки», в редакции журнала, издаваемого Мейерхольдом.
Пленительная женственность, яркая внешность Зинаиды Райх окончательно покорили человека, имевшего «убийственные» внешние данные - «лицо топором, скрипучий голос». После встречи с молодой женщиной он словно переживал второе рождение.
Незадолго до нахлынувшей на него любви приговоренный к расстрелу «вождь театрального Октября» месяц находился в камере смертников в Новороссийске, и вот судьба подарила встречу с удивительной женщиной.
На одной из вечеринок он якобы сказал Есенину: «Знаешь, Серёжа, я ведь в твою жену влюблён… если поженимся, сердиться на меня не будешь?». И Есенин шутливо поклонился режиссеру в ноги: «Возьми ее, сделай милость… По гроб тебе благодарен буду».
Правда, когда Зинаида окончательно ушла от него, ругался: «Втёрся ко мне в семью, изображал непризнанного гения… Жену увёл…»
Райх мучительно переживала свой разрыв с Есениным и после замужества встречалась с ним на квартире подруги.
Мейерхольд узнал о тайных встречах, состоялся серьёзный разговор с хозяйкой квартиры З. Гейман. «Вы знаете, чем всё это кончится? С.А. и З.Н. снова сойдутся, и это будет новым несчастьем для неё».
Многие сходились во мнении, что Мейерхольду, живя с этой женщиной, приходилось куда сложнее, чем его предшественнику. Некоторые считали, что и обласканная чувством известного режиссера, имевшая тепло и достаток Райх легко бы вернулась к Есенину, только бы тот поманил. Это была единственная любовь в её жизни.
Есенин иногда навещал своих детей. Константину запомнилась сцена между родителями - энергичный разговор в резких тонах. Содержания он ввиду малолетства не запомнил, а вот обстановка осталась в памяти: поэт стоял у стены в пальто с шапкой в руках, говорил мало, его в чём-то обвиняла мать.
Позднее прочитал знаменитое стихотворение «Письмо к женщине» и поинтересовался: не тот ли случай описан? В ответ мать лишь улыбнулась.
В день похорон поэта Зинаида обнимала своих детей и кричала: «Ушло наше солнце…»
«Хорошо помню дни после сообщения о смерти отца, - писал К. С. Есенин. - Мать лежала в спальне, почти утратив способность реального восприятия. Мейерхольд размеренным шагом ходил между спальней и ванной, носил воду в кувшинах, мокрые полотенца. Мать раза два выбегала к нам, порывисто обнимала и говорила, что мы теперь сироты».
Жизнь продолжалась. Райх, по отзывам современников, и в зрелые годы оставалась интересной и обаятельной женщиной, сексапильной, как отозвались бы о ней в наши дни.
Её всегда окружали поклонники, многие в откровенной форме демонстрировали свои пылкие чувства. Актриса любила весёлую и блестящую жизнь, вечеринки с танцами, ночные балы в московских театрах, банкеты в наркоматах.
Носила туалеты из Парижа, Вены и Варшавы, дорогие шубы и духи, пудру «Коти» и шелковые чулки. Мейерхольд дал ей материальные блага, положение в обществе.
Семья и Большой террор
Суть происходившего в стране точно уловил заехавший в Советский Союз Бернард Шоу, посоветовавший превратить музей Революции в музей закона и порядка: закостеневала жизнь, закостеневало и возвращающееся к академическому реализму искусство. Во времена оны Мейерхольда критиковал глава думских черносотенцев Пуришкевич (ему не нравилось, что на сцену императорского театра пустили декадента, к тому же он принимал его за еврея), теперь за него взялась советская критика. Времена изменились: до революции с Мейерхольдом беседовал директор императорских театров Теляковский, осторожно выпытывая, не злоумышляет ли он против трона, теперь же, когда участники критических дискуссий легко бросались словом "фашист", приходилось ждать самого худшего. В 1935 году недовольство властей обернулось полуопалой, Мейерхольду - единственному из народных артистов России - не дали звания народного артиста СССР. Затем его отстранили от руководства строительством нового здания для его театра, и это уже было предвестием большой беды. Семья чувствовала ее приближение. В разгар нападок на мужа Зинаида Райх заболела тяжелейшим нервным расстройством, связанным с полным помрачением сознания, и лечилась у психиатра.
Из-за ее трудного характера мейерхольдовским артистам приходилось нелегко. И все же это было в порядке вещей - в отличие от ссоры с Калининым на одном из приемов. Райх кричала ему: "Все знают, что ты бабник!" - всесоюзный староста бойко отругивался, рядом стоял ломающий пальцы Мейерхольд. Он знал, что его жена реагирует на все в четыре раза острей, чем обычный человек, и невинная шутка может показаться ей оскорблением. Поэтому он и превратил ее в актрису - на сцене Райх жила страстями героев "Леса", "Ревизора", "Горя от ума", "Дамы с камелиями". Она влюблялась, страдала, умирала в призрачном, созданном фантазией мужа мире - и после конца спектакля к нему возвращалась умиротворенная, разумная, способная на компромисс женщина.
Газетчики восторгались нечеловеческими криками ее героинь. Но дело в том, что на сцене Райх вела себя как в жизни. Однажды она обнаружила, что на базаре у нее вытащили кошелек, - и закричала. И это было так страшно, что потрясенный воришка вернулся, тихо отдал ей краденое и убежал.
В 1938 году большая история вторглась в историю семьи - Театр имени Мейерхольда был закрыт, и началась настоящая, обложная травля. Газеты рвали режиссера на куски, а в его доме металась терзаемая своими призраками женщина. Мнительный, ранимый, закрытый, загнанный в угол старый человек ухаживал за женой как нянька, а она билась, стараясь разорвать привязывающие ее к постели веревки. Врачи его не обнадеживали, а он - быть может, уже ни во что не веря - приносил ей питье и обтирал ее лоб влажным полотенцем. Чудеса случаются редко, но иногда они все-таки происходят: прикорнувшего в соседней комнате Мейерхольда разбудило невнятное бормотание, он вошел к жене и увидел, что она, приподнявшись на постели, разглядывает свои руки и вполголоса произносит:
Какая грязь...
Он принес теплой воды, заговорил с ней - и понял, что к Зинаиде Райх вернулся рассудок.
Конец семьи
Мы оставим их здесь, между безумием, отчаяньем и близкой смертью, истерзанных неопределенностью, враждой, болезнью, беспомощных и счастливых. Впереди было письмо Мейерхольда выздоравливающей жене - "...мне без тебя, как слепому без поводыря..."
Впереди было и другое письмо: отчаянное, до безумия дерзкое письмо Райх Сталину: она заступалась за мужа, намекала на то, что вождь ничего не понимает в искусстве, и приглашала его к ним в гости. Следователь, занимавшийся реабилитацией Мейерхольда, считал, оно сыграло очень скверную роль.
Впереди были арест и страшные письма Молотову, написанные в тюрьме в 1940 году.
Лежа на полу лицом вниз, я обнаружил способность извиваться, и корчиться, и визжать как собака, которую плетью бьет хозяин... Меня здесь били - больного 65-летнего старика: клали на пол лицом вниз, резиновым жгутом били по пяткам и по спине...
Впереди было зверское, так и не раскрытое убийство Райх: на крики не вышел никто из соседей. Берсенев и Гиацинтова знали о ее болезни, и их домашние привыкли к тому, что у Мейерхольдов часто кричат. (Весной 1938 года, во время приступа невменяемости, Райх кричала три ночи подряд.) Из квартиры не взяли ничего, в коридоре с разбитой головой лежала домработница, тело хозяйки нашли в кабинете - ей нанесли восемь ножевых ран, и по дороге в больницу она умерла от потери крови. В разделенную на две квартиру Мейерхольда Берия вселил своего шофера с семьей и секретаршу. Вполне вероятно, что политическая полиция решила жилищные проблемы своих сотрудников самым логичным способом, не тратя времени на арест, допросы и комедию суда: огромная, по меркам тридцатых годов, квартира в "Доме артистов" у Центрального телеграфа была очень жирным кушем.
Финал этой истории ужасен, как и весь русский ХХ век. А история их любви прекрасна и как две капли воды похожа на миф о Пигмалионе и Галатее.
Всеволод Мейерхольд: “Скоро мы снова будем как две половины яблока”
Дорогая, горячо любимая Зиночка!
Мне без Тебя, как слепому без поводыря. Это в делах. В часы без забот о делах мне без Тебя, как несозревшему плоду без солнца.
Приехал я в Горенки 13-го, глянул на березы, и ахнул. Что это? Какой ювелир Ренессанса развесил все это, будто на показ, на невидимых паутинках? Ведь это же листья золота! (Ты помнишь: в детстве такими нежными листьями золота закрывали мы волнистую кору грецких орехов, готовя их к елке). Смотри: эти листья рассыпаны по воздуху. Рассыпанные, они застыли, они будто замерзли...
Секунды их последней жизни я считал, как пульс умирающего.
Когда я смотрел 13-го на сказочный мир золотой осени, на все эти ее чудеса, я мысленно лепетал: Зина, Зиночка, смотри на эти чудеса и... не покидай меня, тебя любящего, тебя - жену, сестру, маму, друга, возлюбленную. Золотую, как эта природа, творящая чудеса!
Зина, не покидай меня!
Нет на свете ничего страшнее одиночества!
Почему "чудеса" природы навели на меня мысли о страшном одиночестве? Ведь его нет на самом деле! Ведь оно - одиночество это - кратковременно?..
Любимая Зина! Береги себя! Отдыхай! Лечись! Мы здесь справляемся. И справимся. А что скучно мне без тебя непередаваемо, так это уж надо претерпеть. Ведь не на месяцы же эта разлука? Скоро мы снова будем как две половины одного сладкого спелого яблока, вкусного яблока.
Крепко обнимаю тебя, моя любимая...
Крепко целую.
Письмо написано 15 октября 1938 года. 20 июня 1939 года будет арестован Мейерхольд, в ночь на 15 июля неизвестные убьют Райх.
Петр МЕРКУРЬЕВ: “Дед не понял, что надо притормозить”
Петр Меркурьев - известный музыковед, сын знаменитого артиста Василия Меркурьева. И внук Всеволода Эмильевича Мейерхольда и Ольги Михайловны Мунт: его бабушку тот оставил ради Зинаиды Райх. Петр Васильевич рассказывает о том, каким Мейерхольда видели близкие.
Когда вы были совсем маленьким, а Всеволода Эмильевича еще не реабилитировали, о нем в вашем доме говорили?
Безусловно - и не только мои родители, но и все, кто к нам приходил. Людей, не говорящих о Мейерхольде, у нас не принимали. На столе стоял бюст Мейерхольда работы Кукрыниксов, на стенах висели фотографии деда...
Ольга Михайловна Мунт тяжело перенесла расставание с Всеволодом Эмильевичем. Говорили у вас об этом?
Они расстались в двадцать третьем, мама с папой познакомились в двадцать четвертом, а я родился в сорок третьем. До папы у мамы было еще два мужа. У меня имелось двое сестер плюс трое папиных племянников от репрессированного брата, к тому же у нас все время жил кто-то еще - а мама не работала, и папа пахал на всю семью... Где уж тут рассуждать о том, как тридцать лет назад бабушка перенесла разлуку с дедушкой? И все же я знаю, что бабушка действительно пережила это тяжело. У нее был серьезный нервный срыв, она даже маму выгоняла из дома... Поэтому бабушка и уехала из Москвы.
Но мама как-то обронила фразу, что бабушка понимала Мейерхольда. Они же были ровесники - в 1923 году бабушке исполнилось сорок девять лет. А старились в то время быстрее, чем сейчас (вспомните, как тридцатилетний Бабочкин выглядит в роли Чапаева), и бабушка уже походила на старушку. Мейерхольду тоже было сорок девять, но его никто бы не принял за старика.
Бабушка, видимо, понимала, что Мейерхольду нужна новая жизнь. Но замечательный режиссер и театральный художник Леонид Викторович Варпаховский (в двадцатые годы он был научным сотрудником Театра имени Мейерхольда) говорил мне, что для Всеволода Эмильевича Зинаида Николаевна стала роковой женщиной. Возможно, его жизнь так трагически завершилась из-за ее истеричности. После того как театр Мейерхольда закрыли, она написала письмо Сталину и везде кричала, что ее мужей травят: сперва затравили Есенина, а теперь уничтожают Мейерхольда.
Зато шестнадцать лет, проведенные с Райх, были самыми одухотворенными в жизни деда, самыми насыщенными, творчески плодотворными. Хотя с бабушкой он и в самом деле обошелся очень жестоко. Дал откуда-то телеграмму: я приезжаю с новой женой и прошу освободить квартиру...
Я слышал, что тогда Ольга Михайловна его и прокляла.
Да, так оно и было. Потом бабушка очень об этом жалела. После того как Мейерхольда взяли, Ольга Михайловна поехала в Москву и вместе с Зинаидой Николаевной собирала какие-то документы для его освобождения. А когда Зинаиду Николаевну убили, бабушка еще была в Москве - она пришла к ней, а ее не пустили в квартиру.
Потом бабушка вернулась в Ленинград, и десятого февраля, когда родные отмечали день рождения деда, она сказала: "Мне кажется, что Мейерхольда уже нет в живых". Его действительно уже неделю как убили - но мы узнали об этом только в 1955 году.
Райх Зинаида
21 июня 1894 года в Одессе родилась Зинаида Николаевна Райх - талантливая театральная актриса, жена Сергея Есенина и Всеволода Мейерхольда. Сергей Есенин был великим поэтом. Всеволод Мейерхольд - великим режиссером. Зинаида Райх - примой его театра. Для того, чтобы составить представление об их месте в отечественной культуре, этого достаточно. Есть другая история - частная, личная, потаенная. Именно она определяет поступки и судьбы: любовь к женщине становится олицетворением любви к революции (или страсти к новым формам в искусстве). У такой истории свои координаты: Зинаида Райх была женой Сергея Есенина и второй женой Всеволода Мейерхольда. За этим - любовь и предательство, сломанные судьбы, безумие, возрождение к новой жизни. И великие спектакли, в которые все претворилось. Насколько талантливой актрисой она оказалась, теперь уже не важно. Ее неординарная жизнь полнилась тайнами, ее страшная гибель потрясла современников...
Родители Зинаиды Райх познакомились случайно, в поезде. Обрусевший немец Август Райх родился в семье выходца из Силезии лютеранского вероисповедания. Работал слесарем, пароходным и паровозным машинистом. Чтобы жениться на православной христианке Анне Ивановне Викторовой, происходившей из обедневших дворян, Августу пришлось принять ее веру и стать Николаем Андреевичем. В 1892 году они поженились и стали жить на окраине Одессы, в районе, известном как Ближние Мельницы. Здесь у них родилась дочь Зиночка. Училась в Одессе, в женской гимназии.
Отец передал дочери не только немецкую фамилию, но и страсть к книгам, кружкам, поиску своего пути, чтению революционной литературы. За активное членство в РСДРП Николай Райх был вынужден уехать из Одессы в Бендеры, семья переезжает вместе с ним. Втянутая в политическую борьбу, девочка исключается из 8 класса гимназии, но это ее не останавливает.
В 1913 году Зинаида вступила в партию социалистов-революционеров, через год была арестована, два месяца просидела в тюрьме. Матери удалось выхлопотать для неё свидетельство о среднем образовании, но в документе о политической благонадежности было отказано. Ведя активную пропагандистскую работу, Зинаида вскоре перебирается в Петроград, где поступает на историко-литературный факультет Высших женских курсов С.Г. Раевского, берет уроки скульптуры, изучает иностранные языки. Впоследствии она отметит в анкете: «Знаю немецкий, французский и латынь». Одновременно работает техническим секретарем в эсеровской газете «Дело народа» и в «Обществе распространения эсеровской литературы и газет». Именно там она встречает Сергея Есенина.
Весной 1917 года он навестил редакцию, но нужный ему человек отсутствовал. Собравшись уходить, поэт обратил внимание на нежную, классически безупречной красоты девушку. Зинаиде Николаевне шел двадцать третий год. Есенин подошел к ней, сел рядом и разговорился. Когда нужный ему сотрудник редакции пришел и пригласил его, Сергей Александрович, занятый с красивой девушкой, отмахнулся: «Ладно уж, я лучше здесь посижу». Молодые люди часто встречались, но всегда на людях обращались друг к другу на «вы», отношения были до предела сдержанными. Во время одной из встреч он подарил Зине свою фотографию с надписью: «За то, что девочкой неловкой предстала ты мне на пути моем. Сергей». Она также страстно увлеклась начинающим поэтом.
В июле 1917 года Сергей Есенин уговаривает Зинаиду Райх совершить поездку к Белому морю. Они посетили Мурманск, Архангельск, Соловки. В поездке Есенин сделал Зинаиде предложение. Решено было венчаться в Вологде. Денег хватило только на обручальные кольца и на наряд невесте. Положенный в таких случаях букет нарвали из полевых цветов. Для Есенина это была едва ли не игра. Но для Райх любовь к первому мужу оказалась пожизненной. Её гордость всегда отступала перед этой роковой привязанностью.
В конце августа 1917 года молодые приехали в Орел, чтобы отметить скромную свадьбу, познакомиться с родителями Райх, переехавшими в российскую глубинку из Бендер по приглашению сестры матери Зинаиды. В сентябре молодые вернулись в Петроград, где сняли две комнаты на Литейном. Сергей каждому знакомому радостно хвастался: «У меня есть жена!». Писал стихи, читал их супруге. На черновике поэмы «Инония» появилось посвящение «З.Н.Е.».
В 1918-м Наркомпрод, куда Райх устроилась работать, поскольку есенинских гонораров на жизнь не хватало, переехал в Москву. Туда же отправилась и чета, ожидавшая первенца. Жить было негде, Есенину, увлеченному издательской деятельностью и богемными похождениями, беременная жена стала в тягость. Вскоре Зинаида Николаевна отправилась рожать в Орел к родителям. А когда вернулась, чтобы показать годовалую Танюшу отцу, Сергей Александрович, дабы спровадить обеих с рук, попросил ближайшего приятеля солгать Райх, будто он давно и всерьез увлечен другой женщиной. Оскорбленная жена оставила Есенина в покое. А в феврале 1920-го родила сына Константина. Белокурый отец был не слишком расположен признавать темноволосого наследника, что подвело черту под окончательным разрывом.
Собственно, мотивы поведения Есенина вполне очевидны. Пуще всего он желал славы и был при этом, как сказали бы сейчас, первоклассным имиджмейкером. Еще в Питере он позволял возить себя по домам известных литераторов, как ярмарочного медведя, расчетливо облачившись в рыжие сапоги и вышитую поддевку, какие ни за что не надел бы в деревне. Характерно, что он не хотел перевозить в город сестер, чтобы не «разоблачили» его продуманный деревенский имидж. В нем смешались жажда славы, комплексы недавно попавшего в город крестьянина и презрение к высоколобым. Он собирался оставить их далеко позади, а до поры прятался под маской деревенского простачка. Однажды полюбезничав с некрасивой веснушчатой дочерью Шаляпина, поэт задумчиво обронил: «А ведь как бы здорово получилось: Есенин и Шаляпина... А?.. Жениться, что ли?..». Он уже понимал, что поспешил с браком, и теперь примеривался к более звучным, чем Райх, брендам, способным осветить его, еще не слишком известное, имя лучами чужой славы. Сначала примерил имя Шаляпина. Скоро пришёл черед таких имен как Айседора Дункан и Софья Толстая.
На какое-то время Райх находит приют в доме матери и ребенка на Остоженке. Это был сложный период в ее жизни - болели дети, чудом выжила сама Зинаида. Сначала были некоторые попытки наладить отношения с мужем, но прошлое так и не вернулось. Зинаида Райх с детьми переезжает в Орел и 5 октября 1921 года получает официальный развод с Сергеем Есениным.
Но сильная духом женщина, даже оставшись одна с двумя детьми, не пала духом, а нашла свою дорогу. Вскоре Зинаида Райх снова в Москве, где становится студенткой Государственных экспериментальных театральных мастерских, которые возглавлял тогда один из знаменитейших режиссеров Всеволод Мейерхольд. Его называли вождем «Театрального Октября».
Рядом с ним всегда было много талантливой молодежи и Зинаида, постоянно находясь в этом милом артистичном мире, вскоре совсем «оттаяла душой» и потянулась навстречу людям.
Нетрудно догадаться, что молодая, красивая и способная ученица сразу же покорила сердце мастера. Мейерхольд был старше ее на 20 лет, и это обстоятельство сразу же предопределило особый характер их взаимоотношений. Зинаида Райх стала вторым - вместе со сценой - смыслом его существования.
Вскоре Мейерхольд не только женится на Райх, но и усыновляет ее детей. Он ушел к ней от женщины, с которой прожил всю жизнь. Они познакомились еще детьми, поженились во время студенчества, и жена поддерживала его в горе и радости - к тому же у них было три дочери. Но он поступил в духе своих представлений о долге, ответственности и мужском поступке: отсек прошлую жизнь и даже взял новую фамилию: теперь его звали Мейерхольд-Райх. Они стали одним целым, и он должен был создать ее заново - ей предстояло сделаться великой актрисой. И любовь и режиссерский гений Мастера совершили чудо. Но это имеет отношение к истории театра, а не к малой, частной истории, шедшей своим чередом.
Всеволод Эмильевич страстно любил молодую жену и всю жизнь ревновал её. Ведь в её жизни снова появился скандальный поэт. Блудный отец являлся в дом Мейерхольдов, мог среди ночи потребовать предъявить детей. Но мало этого: Есенин стал встречаться с Райх на стороне...
Остережемся осуждать Зинаиду Николаевну за эти встречи. Будучи от природы натурой эмоциональной, в отношении Есенина она просто не владела собой. Это была хроническая болезнь вроде наркозависимости. В его отсутствие недуг едва теплился, но с появлением белокурого херувима разгорался с невиданной силой. А потом было 23 декабря 1925 года: ночной звонок, отчаянная истерика узнавшей о самоубийстве Есенина Райх и спокойные хлопоты Мейерхольда, приносившего ей воду и мокрые полотенца. На похороны они поехали вместе, мать Есенина крикнула ей у гроба: «Ты виновата!». От потрясения Райх отходила долгие годы.
Рискнём предположить, что любила она обоих, хотя и по-разному. Есенина - темно и одержимо. Мейерхольда - ясно, радостно и благодарно. Придя с репетиции, могла заявить на весь дом: «Мейерхольд - бог!» И тут же отчитать свое божество за мелкую бытовую провинность. Она стремилась освободить его от домашних забот, чтобы Мастер мог всецело принадлежать творчеству. Он же, в свою очередь, доверял ее эстетическому чутью, часто советовался относительно эскизов к спектаклям.
На сцене Мейерхольд был и бог и царь, в доме же все было наоборот - главную роль там играла Зинаида. В 1928 году Райх и Мейерхольд переезжают в кооперативный дом, построенный известным архитектором Рербергом в Брюсовском переулке, близ Тверской. Именно сюда на дружеские и интеллектуальные беседы и вечеринки часто захаживали известные поэты, писатели, композиторы, художники, военачальники, академики и даже звезды западной культуры. Андрей Белый, Илья Эренбург, Борис Пастернак, Юрий Олеша, Дмитрий Шостакович, Сергей Прокофьев, Сергей Эйзенштейн, Кузьма Петров-Водкин, Петр Кончаловский, Николай Вавилов - этот список можно продолжать до бесконечности. Мейерхольд любил окружать себя талантливыми людьми, поэтому в их квартире всегда царила атмосфера высокой духовности и артистизма, которая положительным образом сказалась на формировании будущей актрисы Зинаиды Райх.
Как актриса она дебютировала на сцене, выступив в роли Аксюши в спектакле Островского «Лес». Это событие произошло 19 января 1924 года в ГосТИМе на Триумфальной площади. Потом последовали другие роли, среди которых одна из лучших - городничиха из «Ревизора».
Когда Мейерхольдовский театр выехал на гастроли в Германию и Францию, публика и критика единодушно отмечали сценическое обаяние и мастерство Зинаиды Райх, которая вскоре стала ведущей актрисой в театре, оттеснив на задний план другую примадонну труппы - Марию Бабанову. Райх была красива, заметна, умна, деятельна и честолюбива и скоро заняла видное положение при Мейерхольде, став верной помощницей Мастера. Мария Бабанова тоже любила Мейерхольда, но молча, боясь открыто сказать о своих чувствах. Каждый день видеть счастливую соперницу ей было не по силам и 24 августа 1924 года газеты сообщили об уходе Марии Бабановой из театра Мейерхольда.
Зинаида Райх стала примой театра, но это устраивало далеко не всех и вызвало волну критики, появились ругательные рецензии. А московские сплетницы постоянно судачили о нарядах Райх, обсуждая ее «баснословно дорогие туалеты», причем не только сценические, но «жизненные». На самом деле Зинаида Райх одевалась весьма скромно и недорого, не прибегая к услугам знаменитых портных. Просто она хорошо знала свой стиль и тщательно обдумывала свои наряды, особенно вечерние и для дипломатических приемов. И все же критические стрелы летели в Райх со всех сторон и, несмотря на ее блистательную игру, вскоре светлая полоса для спектаклей Всеволода Мейерхольда заканчивается, над театром нависают тучи непонимания, Мастера начинают обвинять во всех смертных грехах, требуя от него покаяния и самобичеваний. Мейерхольду - единственному из народных артистов России - не дали звания народного артиста СССР. Затем его отстранили от руководства строительством нового здания для его театра, и это уже было предвестием большой беды. Семья чувствовала ее приближение.
Главная же заслуга Мейерхольда перед женой состояла не в том, что он защищал ее профессиональную репутацию. Не в том, что усыновил детей и обеспечил им чувство дома. Не в том, что из беспомощной дебютантки сделал хорошую актрису, познавшую горячий зрительский восторг. Главное заключалось в том, что он подарил ей долгие годы душевного здоровья, защитив от болезни, которая настигла ее в юности и рецидивы которой проявились лишь через полтора десятилетия - спровоцированные газетной травлей Мейерхольда и закрытием театра.
Еще в 26 лет, в начале 21-го, Райх пережила каскад недугов: брюшной тиф, волчанку, сыпной тиф. Затем появились симптомы отравления мозга сыпнотифозным ядом. Такие интоксикации обычно приводят к буйному помешательству (а у Зинаиды Николаевны было чередование нескольких маний). Мейерхольд знал, что для излечения надо за-грузить Райх интересной работой и оберегать от волнений. Чем и занимался на протяжении всей совместной жизни. Именно ему следует записать в заслугу, что если Райх и вспоминала о психиатрической больнице, где побывала в молодости, то... с юмором.
Однако в безумном 37-м, после запрета двух подготовленных к премьере спектаклей, на фоне разворачивающейся в прессе кампании борьбы с «формализмом», когда до закрытия театра Мейерхольда в январе 38-го оставалось всего ничего, психика Зинаиды Николаевны не выдержала.
Первый приступ помрачения случился в Питере. Она билась и кричала, что пища отравлена; запрещала близким стоять против окна, опасаясь выстрела; ночью вскакивала с воплем: «Сейчас будет взрыв»; полуодетая, с нечеловеческой силой рвалась на улицу... Врачи не знали, что делать, советовали отдать ее в психушку. Но Мейерхольд не отдал, и правильно сделал. Рассудок вернулся. Но жить Зинаиде Николаевне оставалось чуть больше года.
7 января 1938 года Зинаида Райх в последний раз вышла на сцену в роли Маргариты Готье в спектакле «Дама с камелиями» и... разрыдалась. Дальше - репрессии, аресты, допросы. 20 июня в Ленинграде был арестован Всеволод Мейерхольд. Будущего врага народа посадили в спецвагон и, проведя осмотр на «загрязнения и вшивость», под усиленным конвоем отправили в Москву. Через несколько дней начались допросы. Они шли днем и ночью. Уже через неделю следователи добились весьма ощутимых результатов: Мейерхольда вынудили написать собственноручное заявление самому Берии: «Я старался подорвать основы академических театров. Особенно сильный удар я направлял в сторону Большого театра и МХАТа, и это несмотря на то, что они были взяты под защиту самим Лениным...». 2 февраля 1940 года Мейерхольд был расстрелян. Возможно, его жизнь так трагически завершилась из-за ее истеричности. После того как театр Мейерхольда закрыли, она написала письмо Сталину и везде кричала, что ее мужей травят: сперва затравили Есенина, а теперь уничтожают Мейерхольда.
После ареста мужа Зинаида Райх осталась одна - дочь Татьяна с годовалым сыном жила в это время на даче в Подмосковье, а сын Константин уехал в Рязань на родину Сергея Есенина.
Накануне Зинаида Николаевна была крайне возбуждена и говорила, что сделала большую глупость, написав письмо Сталину. В ночь на 15 июля 1939 года она была зверски убита двумя неизвестными в собственной квартире. Все вещи в доме остались целы. Последними словами Зинаиды Николаевны в машине были: «Не трогайте меня, доктор, я умираю». По пути в больницу Райх скончалась от потери крови. Ей было нанесено восемь ножевых ран в область сердца и один - в шею. Похороны актрисы были более чем скромными. «Сверху» пришло указание не привлекать к ним внимания, а артист Москвин сказал отцу погибшей: «Общественность отказывается хоронить вашу дочь». Упокоилась Райх на Ваганьковском кладбище.
Вот и все о судьбе одесситки Зинаиды Райх - необычной женщины, у которой была своя особенная женская стать; необычной актрисы с «говорящими глазами» и неподражаемым умением не ходить, а «плыть» по сцене; роковой подруги двух великих Мастеров.
Загрузка...