Архитектура 1920-х гг. отличалась экономичностью в решении планов, проста и лаконична в экстерьерах зданий, декорирующие элементы почти отсутствовали, стены штукатурились. Наиболее значительным событием этого времени был конкурс на лучший проект Дворца труда (1922), а также конкурсы проектов жилых домов для рабочих, клубов, домов культуры и т. д. Представлявшиеся работы отличались разнохарактерностью: от воспроизведения классических архитектурных форм до индустриальных мотивов.

В первой половине 20-х гг. проводится реконструкция Марсова Поля в Ленинграде, где был разбит сквер с монументальной оградой вокруг могил павших борцов Революции (арх. И. Фомин, Л. Руднев, автор надписей А. Луначарский). Крупнейшим архитектурным сооружением 20-х гг. стал Мавзолей Ленина (автор А. Щусев).

С середины 20-х гг. начинается широкое жилищное строительство. Первым жилым кварталом в Ленинграде стал массив Тракторной улицы в Кировском районе (1924-26, арх. А. Гегелло, А. Никольский, Г. Симонов), состоящий из 3-4-этажных домов простой архитектуры (подобный же характер носили участки на ул. Ткачей, пр. Стачек). Во второй половине 20-х гг. создается много зданий культурно-просветительного назначения. Один из первых Дворцов культуры в Ленинграде был возведен на Нарвской площади (арх. А. Гегелло, Д. Кричевский, 1925-27). Разворачивается промышленное строительство. Здесь необходимо отметить первенца плана ГОЭЛРО - Волховскую гидроэлектростанцию (арх. О. Мунц, В. Покровский, 1918-26), Днепровскую гидроэлектростанцию (арх. В. Веснин, 1927-30), отличавшихся строгими геометризованными формами.

В целом, несмотря на нараставший идеологический нажим, 1920-е гг. стали периодом расцвета советской культуры, соединившей в себе революционные идеи, лучшие традиции серебряного века и передвижничества.

Культура русского зарубежья . После гражданской войны за границей оказалось более 2 млн российских граждан. Значительную их часть составляла

интеллигенция. По разным причинам и в разные годы за пределами Родины оказались такие русские таланты, как писатели А.И. Куприн, И.А. Бунин, А.Н. Толстой, Е.И. Замятин, Д.С. Мережковский, поэтесса М.И. Цветаева, певцы Ф.И. Шаляпин, А.Н. Вертинский, композиторы С.В. Рахманинов, А.К. Глазунов, И.Ф. Стравинский, балерина А.П. Павлова, художник К.А. Коровин, великий шахматист А.А. Алехин, литератор, художник, историк А.Н. Бенуа. Его сын Николай 35 лет проработал главным художником театра «Ла Скала» в Милане. В США остался выдающийся актер МХАТа М.А. Чехов, оказавший большое влияние на систему подготовки артистов.

Многие покидали Россию не по своей воле. Огромным ударом по отечественной культуре и науке явилась депортация в августе 1922 г. около 200 деятелей науки и культуры. Среди них философы Н.А. Бердяев, С.Л. Франк, С.Н. Булгаков, Н.О. Лосский, социолог П.А. Сорокин, экономист Г.Д. Бруцкус и др.). Еще в 1921 г. для выявления инакомыслящих в важнейших государственных учреждениях страны были созданы «бюро содействия» работе ВЧК, на базе которых появилось «особое бюро по административной высылке антисоветской интеллигенции». Летом и осенью 1922 г. готовились списки подлежащих высылке научных и общественных деятелей. 31 августа в «Правде» появилось официальное сообщение о предстоящей депортации. В статье, которая называлась «Первое предупреждение», говорилось о том, что по постановлению ГПУ из страны решено выслать наиболее активные «контрреволюционные элементы из среды профессоров, врачей, агрономов, литераторов». Чтобы не будоражить общественное мнение, газета добавляла: «Среди высланных почти нет крупных имен». В.И. Ленин торопил: «Арестовывать… без объявления мотивов – выезжайте, господа!» Перед высылкой многих держали под арестом от 40 до 68 дней. С отъезжающих брали расписку о том, что под страхом смерти они не будут пытаться вернуться на родину. В память об этом печальном событии, названным «Философский пароход» , в 2003 г. в Петербурге на набережной Васильевского острова был установлен знак.

В местах компактного проживания эмигрантов центрами русской культуры стали учебные заведения, библиотеки, газеты, церкви. Была создана общественная система высшего образования: Русский свободный университет в Праге, восемь вузов в Париже (коммерческий, Русский политехнический, Православный богословский институты, Русская консерватория, Франко-русский институт и т.д.). К концу 1920-х гг. завершился процесс отделения заграничных приходов от Московской патриархии и образования Русской зарубежной Церкви. В Париже насчитывалось около 20 русских книжных магазинов.

К началу 1930-х гг. за рубежом работали 5 академиков и около 150 профессоров российских вузов. По инициативе Н.А. Бердяева в Берлине была создана Русская религиозно-философская академия. Сам Бердяев написал в эмиграции десятки книг: «Новое средневековье», «Истоки и смысл русского коммунизма», «Смысл истории» и др. Большое научное значение для осмысления предреволюционных и революционных лет имели работы А.И. Деникина «Очерки русской смуты», П.Н. Милюкова «История второй русской революции» и «Россия на переломе. Большевистский период русской революции», мемуары А.Ф. Керенского, В.М. Чернова и др. Значительный вклад в развитие науки и техники за рубежом внесли русские эмигранты физик Г.А. Гамов, один из создателей телевидения В.К. Зворыкин, химик В.Н. Ипатьев, конструктор самолетов И.И. Сикорский.

Очень интенсивной при всех трудностях оставалась культурная жизнь эмиграции. Например, И.А. Бунин , воспринявший революцию как гибель России (страшный душевный надлом и неприятие советской власти отражены в «Окаянных днях»), более тридцати лет прожил в Грассе, на юге Франции. Здесь после долгого творческого кризиса он снова начал писать. В эти годы выходит его главная книга – автобиография вымышленного лица «Жизнь Арсеньева», а также серия рассказов («Митина любовь» и др.). В ноябре 1933 г. И.А. Бунин

стал первым русским писателем – лауреатом Нобелевской премии. Это со-

бытие имело огромный международный общественный резонанс. А в 1946 г. в

Париже вышла книга Бунина «Темные аллеи» - книга о любви, самое поэтичное

и самое совершенное по мастерству создание Бунина, которое он писал всю войну, пребывая в нищете и голоде.

Выросло молодое поколение литераторов: Н.Н. Берберова, Г.И. Газданов, И. Одоевцева. В начале 20-х гг. молодой В.В. Набоков , под псевдонимом Сирин, начинает публиковать в эмигрантской печати свои стихи, перевод книги Кэрролла «Алиса в стране чудес», а затем и романы («Машенька», «Король, Дама, Валет», «Защита Лужина»). Набоков из года в год совершенствует свою прозу и достигает подлинного мастерства в «Подвиге» (1932), «Приглашении на казнь» (1938) и других романах. В 1940 г. писатель уезжает в США, где преподает в университетах и много пишет («Другие берега», «Пнин»). Однако лишь скандал, разразившийся вокруг романа «Лолита» (1955), объявленного цензурой «порнографическим», парадоксальным образом превращает Набокова в писателя с мировым именем. Итоговым произведением писателя стал роман «Ада» (1969), в котором наиболее полно воплотились те эстетические принципы, которыми писатель руководствовался на протяжении всей своей литературной деятельности.

Художник Н.К. Рерих, покинувший Россию еще в 1916 г., последние 20 лет жил в Индии, где им был основан Гималайский институт исследований. С 1923 г. жил и работал во Франции Марк Шагал. В 70-е гг. он передал серию своих работ в дар Музею изобразительных искусств имени А. Пушкина в Москве. Широкую известность в 20-30-е гг. получили песни А. Вертинского, который создал на эстраде свой, особый стиль.

Все они жили воспоминаниями о той России, которая была им так близка

и знакома. В.В. Набокова часто говорил: «У меня есть один дом, в России». Ф.И. Шаляпин, который за границей имел шумный успех, заработал много денег (получал за выступление 3 тыс. долларов, купил себе пятиэтажный дом в Париже), свои воспоминания закончил так: «Моя мечта неразрывно связана с Россией… Милая моя, родная Россия! Всю свою жизнь я прожил в театре и для

УДК 316.776.3

Касьянов Валерий Васильевич

Kasyanov Valeriy Vasilyevich

доктор социологических наук, доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой истории и культурологии Кубанского государственного университета [email protected]

D.Phil. in Social Science, D.Phil. in History, Professor, Head of the History and Cultural Studies Department, Kuban State University [email protected]

ДУША КУЛЬТУРЫ РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ

THE SPIRIT OF RUSSIAN ÉMIGRÉ CULTURE

Аннотация:

Статья посвящена русской эмиграции как культурному феномену. Рассматривается вклад представителей русской литературы, философии, музыки, театра, науки в формирование культуры русского зарубежья.

This article elaborates Russian emigration as a cultural phenomenon. The author considers what did representatives of Russian literature, philosophy, music, theatre, sciences contribute to the Russian émigré culture embodiment.

Ключевые слова:

русская эмиграция, культурный феномен, культурная миссия, интеллигенция, идейное наследие.

Russian emigration, cultural phenomenon, cultural mission, creative intellectuals, ideological heritage.

Понятие «эмиграция» (от лат. emigre - выселяюсь) известно с глубокой древности. Поначалу оно трактовалось в религиозном духе и обозначало «странствование души». Научное обоснование эмиграции было дано в Новое время, когда она приняла массовые формы (английские пуритане в конце XVI - начале XVII вв. в Голландию и Америку, французские гугеноты с 60-х гг. XVI в. в Германию и Англию). Первой классической политической эмиграцией считается роялистская из Франции после буржуазной революции конца XVIII в. Подлинные «взрывы» и «волны» эмиграции принес XIX в., причем направлялись они преимущественно на Запад, вплоть до Америки. Именно тогда и сложилось понятие культуры политической эмиграции, характеризующейся интернациональными устремлениями, сочетанием общественной и научной деятельности, специфическим бытом. Век XX превратил эмиграцию в неотъемлемую черту функционирования политических государств и систем.

Эмиграция из России имеет многовековую историю. Еще в Киевской Руси и княжествах, ее наследниках, политические страсти приводили к вынужденным переселениям и княжеской верхушки, и зависимых от них народных масс. С образованием единого централизованного государства эмигрантами становились противники самодержавия, личные недруги царей (классический пример - бегство князя Курбского в Польшу из-за несогласия с политикой Ивана Грозного). Спасались в эмиграции от преследований первопечатник Иван Федоров в XVI в., старообрядцы-раскольники в XVI в., казаки-некрасовцы в XVIII в. Но особенно многочисленной стала эмиграция из России в XIX в. Большую часть жизни провели за границей А.И. Герцен, Н.П. Огарев, М.А. Бакунин, П.Л. Лавров, П.А. Кропоткин и другие радикально настроенные деятели, боровшиеся с царским самодержавием. Но эмиграция имела не только политические корни. По экономическим причинам из России в США и Канаду эмигрировали в конце XIX - начале XX вв. тысячи безземельных крестьян. Свобода творчества, более развитая демократия в Европе привлекали многих писателей, художников, музыкантов из России (к примеру, большую часть жизни прожил за рубежом И.С. Тургенев).

Социальные катаклизмы начала XX в. в России, особенно революции 1917 г., привели к вынужденной эмиграции многих тысяч наших соотечественников. Особенно массовым стал исход россиян из страны в ходе Гражданской войны, а также в первые годы после нее под влиянием диктаторских, насильственных мер большевиков против творческой интеллигенции, специалистов, военных. Таким образом, в конце 1922 г., в момент образования СССР, за его пределами оказалось около 10 млн россиян. Подавляющее большинство из них были русскими представителями дворянства, разночинной интеллигенции, деятелями науки, литературы, искусства. Особо следует сказать о военных, среди которых были и казаки, и крестьяне. В эмигрантов превратились и русские, проживающие на бывших ранее в составе России территориях Финляндии, Польши, в Прибалтике и др.

Постепенно сложились несколько центров русской эмиграции: Париж, Берлин, Прага в Европе, Харбин в Азии. Главным центром эмиграции в 20-30-е гг. стал Париж, где находилось признанное западными странами русское правительство в изгнании. С началом Второй мировой войны началось массовое переселение русских эмигрантов из Европы за океан, главным образом, в США, Канаду и Аргентину. Вторую волну эмиграции из нашей страны в XX в. соединили в основном «невозвращенцы» - находившиеся в немецком плену, вывезенные на работу в Германию, понимавшие, что на родине их ждут репрессии. Эмигранты этого периода стремились уехать как можно дальше за океан.

Начало 70-х гг. ознаменовалось новой волной эмиграции, связанной с диссидентским движением. Принятие правительством СССР решений о разрешении выезда из страны граждан еврейской, армянской, немецкой и некоторых других национальностей сделало поток эмигрантов постоянным явлением жизни советского общества. Эмигранты этой волны сродни эмигрантам послереволюционным, поскольку их деятельность отличалась целеустремленностью, желанием добиться демократических преобразований на родине. Среди эмигрантов 70-80-х гг. были и насильственно высланные, лишенные гражданства деятели культуры (к примеру, А.И. Солженицын).

Эмиграция из России продолжается и сегодня. Однако она имеет совершенно иные основы, мотивы, цели. Более того, после распада СССР и образования СНГ в эмигрантов разом превратилось более 25 млн русских, проживающих в странах ближнего зарубежья. Анализ их положения, связей с Россией и ее культурой требует особого разговора.

Достижения культуры русского зарубежья XX в. основывались на богатой, но противоречивой идейной основе. Важнейшим идейным завоеванием эмиграции стало стремление сохранить и преумножить достижения культуры России. В то время как Россия советская решительно отмежевалась от культуры дворянской и буржуазной, Россия зарубежья по крупицам собирала памятники дореволюционной культуры и сохранила ясность и чистоту русского языка в произведениях литераторов-эмигрантов. Идея сохранения культурного наследия России в дальнейшем была дополнена положениями патриотизма, гордости за свою Родину, ее культуру. Перед началом и в ходе Второй мировой войны многие из бывших непримиримых эмигрантов стали воспринимать Отечественную войну советского народа против фашизма как свое кровное дело, широко использовать возможности культуры в борьбе против общего врага.

Общей для эмиграции явилась и идея духовности культуры. Именно этим можно объяснить тот факт, что в зарубежье наибольшее развитие получили литература, искусство, философия. Одновременно деятели культуры - эмигранты (прежде всего философы) обосновали идею защиты свободы и главных ценностей цивилизации, необходимости борьбы с тоталитаризмом. Чудовищное попрание традиционных европейских ценностей национал-социалистами вызывало у них такое же возмущение, как и разрушительная деятельность сталинистов в ходе коллективизации в самой России.

Понятие свободы развития культуры (свободы творчества) стало необычайно актуальным для русского зарубежья в послевоенный период. Стесненные рамками официальной идеологии в СССР, многие писатели, художники, музыканты стали направлять свои произведения для опубликования за рубеж. В последние два-три десятилетия XX в. возникло даже новое понятие - «зарубежная литература», т. е. литература, созданная на родине, но изданная за рубежом. Русская эмиграция второй и третьей волны, активно помогая выходу в свет подобных произведений, превратилась в проводника русской культуры в мировое сообщество. Без этой новой миссии зарубежной России развитие русской культуры шло бы, конечно же, не так продуктивно.

Идейные искания русской эмиграции на протяжении XX в. были крайне политизированы. Они основывались вначале на неприятии и открытой борьбе с советской Россией и ее культурой, затем на относительном признании достижений СССР, поддержке борьбы советского народа против фашизма, новой критике и сопротивлении сталинско-брежневскому тоталитаризму. Противоречивость и неоднозначность идейного развития культуры русского зарубежья свидетельствует и о неразрывной ее связи с процессами культурного развития внутри СССР. Это действительно два потока одной реки.

Духовная культура русского зарубежья многообразна и чрезвычайно содержательна. Оставаясь многие десятилетия неизвестной на Родине, она сегодня поражает нас обилием направлений, типов, форм, представляет галерею выдающихся ученых, мыслителей, писателей. Среди множества ее достижений выделим наиболее ценное.

После революции 1917 г. в эмиграции оказались почти все известные русские писатели и поэты (более 50 человек). Возвратились на родину только А.Н. Толстой (1923), Максим Горький (1931), А.И. Куприн (1937) и Марина Цветаева (1939). Были и обратные примеры - в 1932 году уехал в эмиграцию из СССР Евгений Замятин.

Писатели старшего поколения так и не смогли преодолеть горечь расставания с родиной. Но большинство литераторов продолжили свою деятельность и создали целый ряд выдающихся произведений. Наиболее известными в мире стали романы и повести И.С. Шмелева, И.А. Бунина, Д.С. Мережковского, М.А. Осоргина, М.А. Алданова. Максим Горький написал в эмиграции почти все свои послереволюционные произведения.

Еще более значимым и весомым был вклад русских поэтов. К середине 20-х гг. в Париже собрались почти все виднейшие русские поэты. «Серебряный век» русской поэзии начала XX в. нашел свое продолжение не в советской России, а за рубежом.

Художники слова привыкали к новой жизни трудно и медленно. Подавляющее большинство из них так и не адаптировались в странах, их приютивших, и остались глубоко русскими. Ряд писателей и поэтов успешно писали и на иностранных языках. Наибольшую известность из них получили В.В. Набоков, Лев Тарасов (писавший под псевдонимом Анри Труайя), Иосиф Кессель. Два последних за свою литературную деятельность удостоились чести быть избранными в члены Французской академии.

Всего в русском зарубежье за 50 лет (с 1920 по 1970 гг.) на русском языке вышло около 10 тыс. книг. Произведения писателей имели своего массового читателя через разветвленную сеть издательств, журналов, газет, библиотек и читален. Однако этот верхний «культурный» слой, оторванный от народной основы, должен был неминуемо подвергнуться эрозии. Зарубежная русская литература была обречена на краткое, по историческим меркам, существование - одно-два поколения.

Так и произошло в действительности. В 30-е гг. новые поколения эмигрантов начинают диктовать смену настроений в прозе и особенно в поэзии. Возникает так называемая «парижская нота» - период абсолютной свободы и индивидуального своеобразия, оборвавшийся с началом Второй мировой войны.

Послевоенная русская культура за рубежом создавалась в основном писателями, родившимися в эмиграции. В 60-70-е гг. возникла и иного типа «зарубежная литература», созданная на родине, но увидевшая свет за рубежом. Стесненные официальной идеологией в СССР, многие писатели творили в надежде увидеть свои произведения напечатанными хотя бы за рубежом. В период «застоя» на Запад эмигрировали выдающиеся писатели. О высоком уровне их художественного творчества говорит тот факт, что двое из них добились высочайшего признания - присуждения Нобелевской премии. В 1970 г. ее получил А.И. Солженицын, а в 1987 г. - И.А. Бродский (в 1933 г. эта премия была присуждена еще одному писателю-эмигранту - И.А. Бунину). Имена зарубежных литераторов старшего поколения, наших современников, сейчас уже хорошо известны и у нас, и в мире.

Русское зарубежное музыкальное искусство буквально покорило мир. Особенно значимы были произведения композиторов и музыкантов-исполнителей, а оперные, балетные и драматические постановки задавали тон в мировом искусстве.

Огромным влиянием на Западе пользовался И.Ф. Стравинский, который в период между двумя мировыми войнами был непререкаемым авторитетом в музыкальном мире. Исключительным успехом пользовались концерты С.В. Рахманинова, который в эмиграции зарекомендовал себя больше как пианист, чем композитор. Зато С.С. Прокофьев именно в эмиграции проявил свой композиторский дар, создав знаменитую оперу «Любовь к трем апельсинам», три балета, две симфонии и другие произведения (в 1933 г. он вернулся на родину). Почти четверть века возглавлял Бостонский симфонический оркестр выдающийся дирижер С.А. Кусевицкий, основавший знаменитый музыкальный центр в США.

Триумфально выступил за рубежом и Ф.И. Шаляпин, страстно мечтавший вернуться на родину, но не желавший мириться с господством в искусстве чиновников. Успешно выступили с концертами также и другие певцы - А. Вертинский и П. Лещенко.

Музыкальным явлением особого рода стало русское хоровое искусство, завоевавшее признание во всем мире. Несколько десятилетий успешно выступали Хор донских казаков, хоры под руководством С. Жарова и Н. Кострюкова, имени атамана Платова и др. Под влиянием русской хоровой музыки в европейских странах стали создаваться хоры, состоявшие почти целиком из иностранцев, но исполнявших русскую музыкальную программу.

Особым успехом пользовался за рубежом русский балет. «Русские сезоны» в Европе, организованные С.П. Дягилевым с 1907 г., успешно продолжались, так как большинство артистов не возвратились в Россию. В 1929 г., после смерти С.П. Дягилева, руководителем балетной труппы стал С.М. Лифарь. Многие артисты балета (Павлова, Нижинский, Кшесин-ская, Коралли, Корсавина и др.) открыли в городах Европы и США балетные школы и студии, в которых искусство русского балета передавалось иностранным ученикам.

В эмиграции оказалась также и большая группа русских актеров и театральных деятелей, которая организовала несколько русских трупп, дававших спектакли по всему миру. Русские театры были основаны в Париже, Берлине, Лондоне, других городах Европы и на Дальнем Востоке. Из наиболее известных актеров можно назвать имена М. Чехова, И. Моржухина, В. Греча, А. Вырубовой и др.

Большой вклад в русскую и мировую культуру внесли представители изобразительного искусства. После революции за рубежом оказались сотни выдающихся художников, скульпторов, архитекторов. Собрания многих музеев мира содержат сотни тысяч их произведений, представляющих величайшую художественную ценность. Звездой первой величины по праву считается Н.К. Рерих, произведения которого хранятся во многих музеях мира. Огромное значение имела его общественная деятельность. Именно он явился автором проекта международного соглашения об охране памятников культуры во время войны, получившего имя «Пакта Рериха» и благодаря которому англо-американская

авиация не тронула в Европе древние соборы во время Второй мировой войны. Ведущим театральным художником в мире несколько десятков лет являлся А.Н. Бенуа.

Особенно большое влияние на западное искусство оказали русские художники-модернисты: В. Кандинский, М. Шагал, А. Ланской, С. Поляков. Значительный вклад внесли русские-иллюстраторы в совершенствование искусства оформления книги - И. Билибин, М. Добужинский, С. Жуковский, Л. Зак и др. Все международные выставки и салоны 20-30-х гг. отмечали среди лучших работ произведения русских художников, скульпторов, архитекторов.

Влияние русских музыкантов, певцов, художников зарубежной России на мировое искусство не прекращается и в настоящее время. Только за 70-80-е гг. из СССР на Запад эмигрировали А. Галич, Г. Вишневская, М. Ростропович, К. Кондрашин, М. Шостакович, М. Барышников, Р. Нуриев, А. Годунов, М. Шемякин, Э. Неизвестный и др.

Среди эмигрантов послереволюционной поры большую группу составляли русские ученые, представители всех научных направлений. Авторитет эмигрировавших русских ученых в мировом научном сообществе был столь высок, что многие из них стали возглавлять кафедры в западно-европейских университетах, научные лаборатории и отделы в научных учреждениях, обсерваториях, были избраны членами многих академий.

Наиболее крупным научным центром, где работало большое количество русских ученых, был Пастеровский институт в Париже, уже в основании которого в 1888 г. русские принимали активное участие, в том числе и финансовое. Один из отделов в этом институте с 1922 по 1952 гг. возглавлял С.Н. Виноградский, создатель новой области в биологии - агробиологии.

Свыше 60 русских профессоров в разные годы читали лекции на различных факультетах и отделениях Парижского университета, а директором Аэродинамического института Парижского университета стал русский ученый Д.П. Рябушинский. Он организовал в Париже Общество охранения русских культурных ценностей за рубежом, которое провело огромную работу по учету и сбору культурных ценностей, предотвратив тем самым их распыление по различным каналам среди иностранцев.

Во Франции работал также очень значительный отряд русских геологов, которые составили первую в истории геологическую карту Африки, принятую впоследствии в качестве необходимейшего учебного пособия при изучении геологии во многих странах мира.

За рубежом после революции оказались почти все выдающиеся русские астрономы и авиаконструкторы. Правнук основателя Пулковской обсерватории Отто Людвигович Струве стал директором Национальной радиоастрономической обсерватории США, он же был избран президентом Международного астрологического союза, членом Лондонского королевского общества. 15 лет работал директором обсерватории в Огайо Н.Ф. Бобровников, русские астрономы работали в Парижской, Пражской, Алжирской и других обсерваториях мира. Группа выдающихся русских авиаконструкторов, эмигрировавших из России, содействовала бурному развитию авиастроения в США. Среди выехавших был и родоначальник мирового вертолетостроения Сикирский, который был избран председателем правления Толстовского фонда, оказывавшего порой значительную материальную поддержку находившимся в затруднительном положении русским деятелям культуры.

В Америке получили известность не только представители технических и естественных наук, но и гуманитарии. Признанным авторитетом в социологии стал П.А. Сорокин, который в СССР был известен не столько своими трудами, сколько благодаря критическому замечанию в его адрес В.И. Ленина. Но в мировой науке не менее известно имя другого русского социолога - Н.С. Тимашева, одного из создателей социологии права.

Общая цифра всех русских научных работников, оказавшихся за рубежом до Второй мировой войны, составляла около тысячи человек, а если учитывать и родившихся за рубежом, то более двух тысяч. В библиографии научных трудов, изданных за рубежом русскими учеными, насчитывается более 13 тыс. работ. О вкладе русских ученых-эмигрантов в мировую культуру говорит хотя бы такой факт, что трое из них удостоились Нобелевских премий: И.Р. Пригодин в 1977 г. по химии, С.С. Кузнец в 1971 г. и В.В. Леонтьев в 1973 г. по экономике.

Особо следует сказать о русской философии, которая только в эмиграции и продолжала свое развитие, тогда как на родине все попытки таких выдающихся мыслителей, как П.А. Флоренскийо, А.Ф. Лосев, Г.Г. Шпет, продолжать свое творчество наталкивались на непримиримое отношение властей к «идеалистическому и религиозному мракобесию». Поэтому насильственная высылка из страны в 1922 г. большой группы философов дала возможность им свободно творить, а на родине они были бы репрессированы, и творческое развитие русской философии стало бы невозможным.

Творения русских мыслителей, созданные за рубежом, продолжали тот плодотворный этап в развитии русской философской культуры, который начался на рубеже XIX и ХХ столетий и получил название «серебряного века». За рубежом после 1920 года были созданы и изданы такие работы, как «Смысл истории», «Философия свободного духа», «О назначении человека» Н.А. Бердяева; «Философия Имени», трилогия «О Богочеловеке» С.Н. Булгакова; «Душа человека», «Этика преображенного эроса», «Кризис индустриальной культуры» Б.П. Вышеславцева; «О сопротивлении злу силою», «Сущность и своеобразие русской культуры» И.А. Ильина; «Свобода воли», «Условия абсолютного добра», «Характер русского народа» И.О. Лосского; «Духовные основы общества», «Реальность и человек» С.Л. Франка и многие другие фундаментальные труды русских философов.

Основное внимание русских мыслителей в первые годы эмиграции было обращено на осмысление самого феномена русской революции и ее влияние на историческую судьбу России. Большинство из них признавали историческую неизбежность революционного взрыва как следствия своеобразного развития России в последние перед революцией десятилетия и особого умонастроения российской интеллигенции. Но они были категорически против теоретического и нравственного оправдания революции.

Развитие русской философии за рубежом неотделимо от религиозного сознания русских философов. Многие из философов-эмигрантов писали не только философские, но и богословские труды, осмысливая роль религии и церкви в истории человечества и в современном мире, показывая значение религиозных истин для просветления и умиротворения человеческой души. Большую роль в организации религиозной жизни за рубежом играла не только Русская православная церковь за рубежом как таковая, но и Православный богословский институт в Париже, профессорами которого были С.Н. Булгаков, Л.А. Зандер, В.В. Зеньковский, В.Н. Ильин, Г.П. Федотов, Г.В. Флоренский.

Русские эмигранты послереволюционной поры делали все возможное для сохранения русской культуры, для воспитания молодого поколения в духе русских национальных традиций. Для этого во многих европейских столицах были созданы русские школы и высшие учебные заведения, научные учреждения, книжные издательства, создавались летние лагеря, летние школы, собирались съезды русской молодежи. Большую просветительную работу вела Русская православная церковь за рубежом, под покровительством которой, в частности, действовало Русское студенческое христианское движение (РСХДХ). Научные институты были созданы в Берлине и Белграде, учебные - в Париже, Праге, Харбине.

Помимо заботы об образовании подрастающего поколения русская эмиграция вела большую просветительную работу, издавала массу журналов, книг, газет, сборников. Только с 1918 по 1932 гг. выходило 1005 русских эмигрантских изданий. С 1919 по 1952 гг. увидело свет 1571 периодическое издание на русском языке, а всего выходило за рубежом России 2230 журналов и газет (до 1970 г.).

Среди многочисленных эмигрантских издательств (а их было в зарубежье более ста) следует выделить издательство ИМКА-ПРЕСС в Париже, которое помимо художественной литературы издало почти все вышедшие за рубежом крупные работы русских мыслителей. По объему выпущенной на русском языке литературы по русской философии ему, пожалуй, нет равных даже на территории бывшего СССР. Можно отметить еще издательство им. Чехова в Нью-Йорке, которое активную издательскую деятельность вело несколько лет в послевоенный период, а также издательство «Посев», наиболее значительное в последние десятилетия.

Большим культурным событием в зарубежной России был отмечавшийся с 1952 г. ежегодно день рождения А.С. Пушкина - День русской культуры. Этот день отмечался вплоть до начала Второй мировой войны и возобновился с 1947 г. К этому дню готовились литературные альманахи, специальные выпуски журналов и газет, спектакли, проводились научные конференции.

Благодаря большой просветительской работе русская эмиграция сохраняла свой национальный характер, а дети эмигрантов, покинувшие родину в малом возрасте, получали образование на родном языке и не порывали связи с русской культурой, а продолжали развивать ее даже в условиях полного отрыва от родной почвы.

Русская культура через эмигрантскую литературу получила всемирную известность и влияние, ибо большая часть книг и статей, опубликованная первоначально на русском языке, переводилась и затем издавалась на других европейских языках.

Завершая краткий экскурс в историю культуры русского зарубежья, хочется надеяться на то, что ныне и в будущем более не будет делиться и отторгаться друг от друга отечественное и зарубежное наследие русской культуры. Подавляющее число эмигрантов, волей судьбы оказавшихся за границей, сохранили любовь и преданность Родине и по праву могли бы сказать словами Игоря Северянина:

Мне не в чем каяться, Россия, пред тобой:

Не предавал тебя ни мыслью, ни душой,

А если в чуждый край физически ушел,

Давно уж понял я, как то нехорошо...

Весь мир облетела весть о присуждении Нобелев-ской премии по литературе Ивану Бунину — русская эмиграция переживала общий «невыдуманный наци-ональный праздник». Объединенные общим порывом, знаменитые и безвест-ные соотечественники Бунина, оказавшиеся за рубежом, плакали от радости, словно узнали о победе на фронте; «будто мы были под судом и вдруг оправ-даны», как было сказано в одном из поздравлений. Газеты, ликуя, трубили о победе русской литературы и русской эмиграции: «за Буниным ничего не было — утверждал поэт и лите-ратурный критик Георгий Адамович, — ни послов, ни ака--демий, ни каких-либо издательских трестов… Ничего. Никакой реальной силы. <…> Но этого оказалось достаточно для торжества».

Свежеиспеченный лауреат отправ-ляется в «столицу русского зарубежья» — Па-риж, где чествования и банкеты сменяли друг друга с карнавальной быс-тро-той в атмосфере всеобщего радост-ного опья-нения. Поездка со свитой в Сток-гольм, где Бунин восхитил сдер-жан-ных шведов царственно-аристократическими повадками и едва не потерял нобелевские диплом и чек, стала завершением праздника. Часть денег была роздана — пре-жде всего малоимущим друзьям-писателям (и не только друзь-ям: не была обде-лена и не жаловавшая «само-надеянного барина» Марина Цве-таева), но бóльшая часть денег была проку-чена; предпринятое нобелевским лауреатом собрание сочинений оказалось убыточным. И вот уже снова знако-мый стук колес, и Бунин ездит по разным концам Европы читать свои рассказы и украшать своим присутствием банкеты в собственную честь, и вновь бьется буквально «за каждую копейку» гонорара, пристраивая новые произведения в эмигрантской периодике.

Нобелевская премия Бунина стала первым подведением итогов всей эмиграции за дюжину лет ее послереволюционного рассеяния. Лауреатом впервые в исто-рии премии стало «лицо без гражданства».

Эмиграции предшествовало беженство, вызванное Гражданской войной. Фев-ральская революция, на которую возлагали столько надежд, не стала победой демократии и либерализма. Лозунгом Временного прави-тель-ства был «Война до победного конца», но солдаты устали воевать. Ленин же обещал мир — на-родам, землю — крестьянам, заводы и фабрики — рабочим, и привлек на свою сторону прежде всего трудовое население. После Октябрь-ской рево-люции страна раскололась на красных и белых, братоубийственная война оказа-лась беспощадной.

Красный террор выплеснул из страны многих. Сотни тысяч беженцев, осевших на чужих берегах, принято называть в отечественной историографии первой волной эмиграции.

Эмиграция, предпочтенная террору, ежедневным арестам, экспроприации — это не рациональный просчет жизненных стратегий, это бегство, желание укры-ться в безопасном месте, переждать до лучших времен. Среди тех, кто покинул родину после Октября 1917 года, оказалось немало выдающихся пред-ставителей русской литературы, музыкантов и художников, артистов и фило-со-фов. Перечислим главные причины, побудившие их к отъезду или даже бегству.

Во-первых, резкое неприятие большевистской власти, отторжение не только ее идеологии, но и ее главных деятелей: так, Бунин и Куприн прославились такой острой антибольшевистской публицистикой, что остаться для них означало добровольно встать к стенке. Оставшись в Петрограде и выжидая, даже про-должая заниматься сочинительством, Дмитрий Мережковский и Зи-наида Гиппиус пришли позже к тому же решению и стали столь же резкими крити-ками новой власти. Большевистскую революцию не приняли многие — это был сознательный выбор, творческий и идеологический. Не пред-принимая никаких явных антибольшевистских шагов, уехал в Италию с лекци-ями симво-лист Вячеслав Иванов; «на лечение» (это была удобная формулировка для мно-гих беглецов, поддержанная наркомом просвещения Луначарским) уехал в Бер-лин писатель Алексей Ремизов. Оба не вернулись.

Во-вторых, физическое выживание. Для многих деятелей литературы и искус-ства революция и Гражданская война означали прекращение профессиональ-ной деятельности. Далеко не всех устраивали выступления перед красноармей-цами за скудный паек, сочинение агиток и малевание плакатов. Рахманинов и Прокофьев покинули Россию, чтобы покорить Америку: великая слава пиа-ниста-виртуоза навсегда задержала Сергея Рахманинова в эмиграции, а Сергей Прокофьев, плодотворно работавший и как композитор, вернулся на родину и органично влился в идеологизированное советское искусство, соз-дав, напри-мер, «Здравицу» Сталину. Артисты МХТ, уехав на длительные га-стро-ли, вер-нулись не все — труппа раскололась. Уезжали и звезды дореволю-ционного русского экрана. В гастрольную поездку отправилась гордость отечественной сатиры Тэффи — ради заработка, читать комические стихи и скетчи; закон-чилось это турне в Париже.

В-третьих, советская власть могла сделать врагом недавних сторонников. Даже не прибегая к крайним мерам, советская власть избавлялась от слишком неза-висимых умов, высылая их из страны. На так называемом философском паро-ходе (на самом деле их было два: «Обербургомистр Хакен» и «Пруссия») бо-лее 160 интеллектуалов вместе с семьями прибыли в конце 1922 года в немец-кий порт Штеттин. Высланные не были врагами советской власти, но их инако-мыслие было слишком очевидным.

В-четвертых, границы Советской России сильно уменьшились по сравнению с дореволюционными, появились новые государства, и в традиционно дачных местах оказались за рубежом — в Финляндии Леонид Андреев и Илья Репин, а в Эстонии — Игорь Северянин. В прибалтийских государствах сложились большие русские диаспоры никуда не уезжавших людей, родившихся и вырос-ших в Риге или Дерпте (Тарту). Немало русских жили в Польше и в Харбине, на территории Китая.

Было и в-пятых: Марина Цветаева, отлично вписавшаяся благодаря особен-ностям таланта и характера в творческую обстановку послереволюционной Москвы 1920-х годов, отправилась в Прагу, где жил ее муж Сергей Эфрон — белоэмигрант. Сложный случай Горького — организатора большевистской культурной поли-тики, уехавшего из-за разногласий с новой властью и не имев-шего связей с эмиграцией — повлиял на другие судьбы: Владислав Ходасевич с Ниной Берберовой поехали именно к нему, но уже не вернулись.

Наконец, младшее поколение эмиграции: юношам, оказавшимся в белой ар-мии, путь в Россию был отрезан. Судьбы их оказались разными: Гайто Газданов стал писателем; Алексей Дураков — поэтом, погибшим в сербском Сопротивле-нии; Илья Голенищев-Кутузов, тоже поэт и тоже сербский парти-зан, вернулся в Россию после Второй мировой войны и стал крупным ученым, специалистом по творчеству Данте. Впрочем, его увозили родители — как и Владимира Набо-кова, чей отец был одним из лидеров кадетской партии. Невозможно предста-вить Набокова советским писателем; появление же «Лолиты» в СССР и вовсе превосходит все мыслимые допущения.

Большинство эмигрантов не предполагали, что эмиграция станет их судьбой. Некоторые писатели и деятели культуры продолжали жить с советскими паспортами, с симпатией писать о советской литературе и культуре и носить прозвище «большевизанов» (как Михаил Осоргин). Но всеобщие надежды на недолговечность большевиков быстро таяли, с 1924 года все больше стран признавали СССР, а контакты с друзьями и родственниками сходили на нет, поскольку переписка с заграницей грозила советским гражданам нешуточными преследованиями. Историк-классик Михаил Ростовцев предупреждал Бунина:

«В Россию? Никогда не попадем. Здесь умрем. Это всегда так кажется людям, плохо помнящим историю. А ведь как часто приходилось чи-тать, например: „Не прошло и 25 лет, как то-то или тот-то измени-лись“? Вот и у нас будет так же. Не пройдет и 25 лет, как падут боль-шевики, а может быть, и 50 — но для нас с вами, Иван Алексеевич, это вечность».

У послереволюционной эмиграции стратегия оказалась одна: выживание. Направление беженства определило характер эмиграции. Из Крыма и Одессы эвакуировались остатки белой армии; с ними уходило гражданское населе-ние — семьи военных; уходили те, кто в глазах победивших большевиков вы-глядел «контрой», недобитыми буржуями. Воспетое Блоком в «Двенадцати» «Тра-та-та» («Эх, эх, без креста!») приводило Бунина в ярость; он был среди тех, кто не принимал большевизма не просто политически, но и психофизи-чески: «какие-то хряпы с мокрыми руками» не убеждали его ни как будущие правители государства, ни как слушательницы возвышенных стихов.

Первой оста-новкой оказался Константинополь, турецкая столица. Французские окку-паци-онные власти, ужаснувшись численности прибывшей русской армии, отпра-вили военных в лагеря на голых островах — Галлиполи и Лемнос, и еще даль-ше — в тунисскую Бизерту. В островных лагерях проводились концерты, ставились спектакли, а ежеднев-ная газета не издавалась на бумаге, а звучала из репродуктора. Обеспокоенные отличной подготовкой и приподнятым духом русских солдат, французы по-спешили отослать их на работу в славянские страны, прежде всего в Сербию и Бол--гарию.

Русских беженцев приютило Королевство сербов, хорватов и словенцев (с 1929 года — Королевство Югославия), и на Балканах возникла русская диаспора. Это была по большей части монархическая, в еще большей части патриотическая и ан-ти-большевистская эмиграция. После войны, распада Австро-Венгерской монархии и Османской империи новообразованное коро-левство остро нуждалось в квалифицированных кад-рах — врачах, учителях, юристах. Русские эмигранты оказались исключительно кстати: они препода-вали в университетах и школах, работали врачами и мед-пер-соналом всех уров-ней, прокладывали дороги и строили города. В присут-ствии королевской семьи 9 апреля 1933 года был открыт Русский дом имени императора Николая II: «Не кичись, Европа-дура, / Есть у нас своя культура: / Русский дом, блины с икрой, / Досто-евский и Толстой!»

Между тем своим появлением Русский дом обязан приня-тию в среде русской эмиграции положения о «русских Афинах», то есть о раз-витии национальной эмигрантской культуры, которая должна была вер-нуться в Россию. «Бедные, старые, лохматые русские профессора наполнили на чуж-би-не книгами кафед-ры и университеты, как греки некогда, после паде-ния Константинополя», — вспоминал поэт Милош Црнянский.

Целостной эмигра-ция не была нигде, не исключение и Королевство сербов, хорватов и словенцев: большинство русских осталось на земле южных славян, они не обязательно ассимилировались, но Белград или Скопье стали их новой родиной. Русские зодчие отстроили новый Белград со всеми его узнаваемыми зданиями: королевские резиденции (возведенные Николаем Красновым, соз-дателем крым--ской Ливадии), новые церкви в сербско-византийском стиле (разработан-ном Григорием Самойловым), театры, банки и гостиницы, в том числе лучшие отели Белграда «Москва» и «Эксельсиор». Эмигрировавших из послереволюци-он-ной России архитекторов и инженеров-строителей в Югославии трудилось более трехсот.

Если на Балканах диаспора была по преимуществу «недемократической», православно-монархической, то Праге суждено было стать центром «прогрес-сивных русских». С 1921 по 1932 год в Чехословакии действовала инициирован-ная правительством «Русская акция». Средства на сохранение «остатка куль-турных сил России» (слова президента Чехословакии Масарика) выделялись весьма значительные, но принимающая сторона руководствовалась не только гуманизмом — подготовкой кадров для будущей России, — но и прагматикой: рус-ские культурные и научные институты, учрежденные и развиваемые эми-гран-тами, служили престижу Чехословакии.

«Русский Оксфорд» собирал сту-ден-тов со всего зарубежья, обеспечивая их сти-пендиями. Именно так попал в Прагу Сергей Эфрон — муж Марины Цветаевой. Интеллигенция — профес-сора, учи-теля, инженеры, писатели и журналисты — были обеспечены посо-биями. Даже поэтические кружки обретали строгий академический вид: так, «Скитом поэ-тов» руководил профессор Альфред Бем, и там проходили насто-ящие исто-рико-филологические чтения.

Литературная Прага соревновалась с Парижем; Марк Слоним, возглавлявший литературный отдел в журнале «Воля России», не делил русскую литературу на советскую и эмигрантскую, но предпочтение неизменно отдавал первой. Стоит сравнить атмосферу Праги, зачитывавшейся советскими писателями, с Белградом: когда Голенищев-Кутузов опубликовал в Белграде статьи о пер-вом томе «Поднятой целины» Шолохова и романе Алексея Толстого «Петр I», то номера журнала были конфискованы югослав-ской полицией, а автора аре-стовали за «советскую пропаганду».

Русским пра-жанам, мечтавшим о «возвра-щенчестве с высоко поднятой голо-вой», победно вернуться не удалось; многих ждала драматическая участь после Второй миро-вой войны — вплоть до ареста и гибели, как Альфреда Бема. «Ев-ра-зийский соблазн» завершился расколом на правую и левую группы. Левые евразийцы стремились в Советский Союз, поверив в идеи коммунизма. Сергей Эфрон и Дмитрий Святополк-Мирский поплатились за свою веру жизнью (оба были арестованы и погибли).

После «кламарского раскола» (на рубеже 1928-1929 годов) евразийство воз-главил представитель правого крыла — Петр Савицкий, и до оккупации Чехо-слова-кии интенсивно развивалась евра-зийская историософия, но гитлеров-ская власть запретила движение, нало-жив вето на последнюю, уже подго-тов-ленную к изданию «Евразийскую хро-нику». После победы Савицкий был арестован, отсидел в мордовских лагерях; к этому времени относится его эпистолярное зна-комство со Львом Гумилевым, позже начинается активная переписка, обмен идеями и взаимовлияние.

Литературная и театральная Прага была средоточием нескольких культур, куда органично влилась и русская. Если в иных центрах русского рассеяния эми-гран--ты чувствовали себя чужими в чуждом и непонятном мире, то в Праге, напротив, было взаимное притяжение интеллигенции двух славянских наро-дов. Особой национальной гордостью эмигрантов была Пражская труппа Мос-ковского Художественного театра: в ее составе были актеры, не вернув-шиеся в СССР после заграничных гастролей.

Если некогда Константинополь стал своего рода гигантским пересыльным пунктом, где вчерашним гражданам огромной мощной страны пришлось свыкаться со ста-ту-сом эмигрантов, то в Берлине, игравшем в 1921-1923 годах роль одного из центров русской культурной жизни, скрещивались на краткий исторический миг пути тех, кто останется в эмиграции, и тех, кто вернется на родину. В Бер-лине надолго или временно останавливались Андрей Белый, Алексей Ремизов, Илья Эренбург, Владислав Ходасевич, Виктор Шкловский, Борис Пастернак, Борис Пильняк, Сергей Есенин.

Немецкая марка упала, и жизнь привлекала дешевизной. Именно экономи-ческие выгоды обусловили размах постановки издательского дела: с 1918 по 1928 год в Берлине было зарегистрировано 188 русских издательств. Самые известные среди них — «Издательство Зино-вия Гржебина», «Издательство Ладыжникова», «Знание», «Геликон», «Петро-полис», «Слово». Редактор жур-нала «Русская книга» (позд-нее — «Новая русская книга») Александр Ященко сформулировал принцип единства русской лите-ратуры — без разделения на советскую и эмигрантскую.

Берлинская пресса была самого разного спектра: от эсеровских газет до жур-нала «Беседа», в редколлегию которого входили Ходасевич и выехавший «для лечения» Горький. Будто нет и не было никакой цензуры, в Берлине печатали новые произведения Федора Сологуба, Михаила Булгакова, Евгения Замятина, Константина Федина, а тиражи отправляли в Россию.

В восстановленном по петроградскому образцу Доме искусств на подмостки выхо-ди-ли писатели, которым через несколько лет суждено было расстаться навсегда. К берлинскому периоду жизни Набокова (с 1922 по 1937 год), всту-пившего в литературу под псевдонимом Сирин, отно-сится почти все написан-ное им по-русски в стихах и прозе в межвоенное время. Затерянные среди немцев с их унылым картофельным салатом и устрашающим совместным пением, русские, казалось Набокову, скользили по берлинской жизни подобно «мертвенно-яркой толпе» статистов в немом кино, чем многие эмигранты не грешили подрабатывать «за десять марок штука», как описывает он в романе «Машенька». Русские лица оказались запечатленными на кино-пленку в филь-мах немого кино «Метрополис», «Фауст», «Голем», «Последний человек».

Подспудно шел активный процесс взаимного обогащения культур, быстрого знакомства с современными эстетическими и интеллектуальными тенден-циями, многие из которых привезли в Берлин эмигранты: русский авангард в искусстве, формализм в литературоведении, из которого возникнет впослед-ствии европейский структурализм. Выставки русских художников сменяли друг друга: Гончарова, Коровин, Бенуа, Сомов, Кандинский, Явленский, Шагал.

Несколько лет существования русского Берлина стали своего рода передышкой, временем самоопределения для оказавшейся в нем русской творческой элиты. Те, кто выбрал эмиграцию, вскоре разъехались из Германии: большинство —в Париж, некоторые — в Прагу, иные — в прибалтийские страны. Эксперимент закончился, «Шарлоттенград», где все говорили по-русски, перестал сущест-вовать.

Как известно, Россия состоит из столицы и провинции. Именно так оказался устроен и мир русского рассеяния. Космополитической столицей после Первой мировой войны был Париж. Париж, город, в который полтора века стремились все мыслящие русские люди, стал и столицей русского рассеяния. Благодаря политике Третьей рес-публики, благосклонной к русским беженцам, русские эмигранты буквально хлынули на берега Сены.

После краткого пребывания в Константинополе и Софии в марте 1920 года в Париж прибыл и Бунин, который быстро стал играть роль литературного мэтра. «Па-риж нравится», — записала в дневнике жена писателя Вера Муромцева-Бунина. И грустно добавила:

«Нет почти никаких надежд на то, чтобы устроиться в Па-риже. <…> За эту неделю я почти не видела Парижа, но зато видела много рус-ских. Только прислуга напоминает, что мы не в России».

Почти непроницаемое существование двух миров, французского и русского, продолжалось вплоть до Второй мировой войны: измученный «Великой» — Первой мировой — вой-ной, Париж веселился в упоении от победы, от Вер-сальского мирного дого-вора, наложившего непо-мерную контрибуцию на Германию, и равнодушно отнесся к русским. Многие вчерашние «вранге-левцы» и «деникинцы», кадровые офицеры были согласны на любое место: чернорабочих на заводах «Пежо» и «Рено», груз-чиков, таксистов. Русская интеллигенция, аристократия, буржуазия, военное и чиновническое сословие во Франции стремительно обеднели и пролетаризи-ровались, пополняя ряды лакеев, официантов, мойщиков посуды.

Париж стал главным литературным центром русского зарубежья. Русский «городок», как его называла Тэффи, собрал все лучшие, жизнеспособные твор-ческие силы эмиграции. Париж уже в конце XIX века был Меккой для худож-ников и музыкантов. В предреволюционное десятилетие Русские сезоны Сергея Дягилева завоевали Париж и весь культурный мир. Музыкально-театральная жизнь русского Парижа только в перечислении имен и событий заняла бы многие страницы.

Но культурное наследие русского зарубежья прежде всего логоцентрично, что про-явилось в издательской деятельности, в разноплановости периодики, в мно-гообразии литературы художественной, поэзии и прозы, и документаль-ной — мемуары, дневники, письма. К этому следует прибавить философские трактаты, критику и публицистику. И если метафорически русская эмиграция может быть определена как текст, то его главные страницы были написаны в Париже.--

«Мы не в изгнании, мы в послании», — заметила однажды Нина Берберова. Завершив традиции классической русской прозы в творчестве Бунина и поэти-ческого Серебряного века в творчестве Георгия Иванова и Марины Цветаевой, создав миф о православной Руси в эпопеях Ивана Шмелева, придав русской книжности и фольклорной архаике черты модерна в сочинениях Алексея Реми-зова, русское зарубежье восполнило русскую литературу XX века, воссоздав ее целостность.

Эмигранты держались сознанием, что они выбрали свободу, что в оставленной России творческая личность унижена и придавлена полити-ческим режимом и социальным заказом. Георгию Адамовичу казалось, что советская литература упрости-лась до лубка, а Ходасевичу предписанное соцреализмом «счастье» виделось чем-то вроде удавки — по мере приближения общества к коммунизму «литература задохнется от счастья».

Культура русской эмиграции во многом оказалась компенсаторной по отно-шению к советской — не только в слове, но и в балете или в изобразительном искусстве. Это происходило во всем: религиозная философия против научного коммунизма, литературный модерн и поэтизация русской старины против авангарда 20-х и соцреализма 30-х, одиночество и свобода против диктатуры и цензуры. У большинства мэтров литературы русского зарубежья советская действительность и советская культура вызывали отвращение и отторжение. Зинаида Гиппиус предлагала:

«Неужели никому не приходило в голову, оставив в стороне всякую „полити-ку“, все ужасы, разрушенье, удушенье, кровь (это тоже зовется „политикой“), взглянуть на происходящее в России и на советских повелителей только с эсте-тической точки зрения? <…> Попробуйте. Если насчет всех прочих сторон („политика“) еще могут найтись спорщики, то уж тут бесспорно: никогда еще мир не видал такого полного, такого плоского, такого смрадного — уродства».

Советские люди пугали эмигрантов даже на фо-тографиях: без носков ходят (летом). Казалось, однако, что уродство пройдет, что Россия вернется к своим традициям и тогда окажется, что эмиграция стала соединительным мостом между прошлым и будущим. В Па-риже в 1924 году Бунин произнес речь «Мис-сия русской эмиграции». Пи-са-тель говорил о погибели России, имея в виду тысячелетнюю Россию с ее пра-во-слав-ной верой, сложившимся обще-ственным укладом с царем во главе госу-дарства, с историческими завоева-ниями, побе-дами и великими культур-ными дости-же-ниями. Миссия русской эмиграции виделась в сохранении этой преем-ствен-ности. Но как это сделать — ни поли-тики, ни писатели, ни фи-ло-софы, ни тем более юные балерины от-вета бы дать не смогли.

Никакой моти-вации жить в чужой стране у большинства не было. Вернуться для барской жизни и всенародной славы? Это удалось Алексею Толстому, а Сер-гей Про-кофьев умер в коммунальной квартире. Старенький и больной Куприн уехал, чтобы уме-реть на родине; Горького почти выкрали — это была знаковая фигура, и писа-тель был обязан продолжать служить революции. Бу-нин же и после войны, в эйфории от побе-ды, вернуться не решился. Его России уже не существо-вало — а новой он не знал.

Никаких стратегий у эмиграции не было — было выживание. «Так всех нас разметало по белому свету, / Что не хватит бумаги заполнить анкету», — опре-делила русскую скитальческую судьбу XX века Ларисса Андерсен. Когда поэ-тесса скончалась на 102-м году жизни, метафора возник-ла сама — последний лепесток восточной, харбинской ветви эмиграции отлетел. «Писать стихи на русском, живя среди иностранцев (а я всю жизнь пишу только на род-ном языке), — это то же самое, что танцевать при пустом зале», — признава-лась поэтесса.

В первой главе нашего исследования мы отметили основные направления советской власти в сфере культуры и выяснили, что подобный надзор и контроль советского руководства вынуждал многих деятелей культуры покидать свою Родину и выезжать за рубеж.

Так возникло понятие "русское зарубежье". Оно скорее представляет собой понятие не географическое, как кажется на первый взгляд, а культурно-историческое. Отсюда мы будем говорить о судьбах российских мигрантов, деятелей культуры, российской интеллигенции.

В XX веке насчитывается, по меньшей мере, четыре основных миграционных потоков за рубеж. Страну покидал огромный культурный, научный потенциал. Возможно, именно таким способом удалось сохранить русскую культуру, вывозом ее на некоторое время за рубеж, где не было цензуры и строго контроля партии?

Русское зарубежье сформировалось как обобщенный образ первой волны из России после революции 1917 года. Так образовалась так называемая "малая" Россия, за пределами нового государства. Несмотря ни на что, русскими мигрантами за рубежом были сохранены ценности национальной русской культуры, русский язык, особенности быта, праздники и традиции, образующие русскую культуру. В первую волну страну покинуло порядка десяти миллионов человек.

Культура русского зарубежья стала основой и источником нового Серебряного века. Это было время творческих новаторств, поднятие проблем личности, время символизма, возрождения нравственных идеалов и поиска новых художественных форм .

В то же время, это был страшный период, период в ожидание какой-то угрозы и опасности, которая стала вполне реальной с началом Первой Мировой войны. Такая двойственность наложила свой отпечаток на дальнейшее развитие русской культуры.

Конечно, среди эмигрантов сохранялась надежда на возращения. Каждый из них писал или говорил о Родине по своему, каждый находил в ней что-то свое. За рубежом публиковались их произведения, проводились лекции о русской культуре, организовывались выставки и концерты. Нужно отметить, что и в истории мировой культуры русское зарубежье сыграло свою, возможно недооцененную, роль .

Русское зарубежье представляли И.А. Бунин, А.И. Куприн, Д.С. Мережковский, В.В. Набоков, Г.В. Иванов, 3.Н. Гиппиус, И.В. Одоевцева, В.Ф. Ходасевич, М.И. Цветаева. Их судьбы сложились по-разному, но все они стремились обратно, в Россию.

Вслед за литераторами за рубеж выехали философы и историки: Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, В.А. Ильин, Л.П. Карсавин, Н.О. Лосский, П.И. Новгородцев, П.А. Сорокин, С.Л. Франк . Большинство трудов этих деятелей были опубликованы, подумать только, в 90-е годы XX века.

Покинули страну такие художники, композиторы и артисты, как И.Ф. Стравинский и С.В. Рахманинов, Ф.И. Шаляпин, С.М. Лифарь, Т.П. Карсавина, М.Ф. Кшесинская, Д. Баланчин, Л.С. Бакст, А.Н. Бенуа, Н.С. Гончарова, 3.Н. Серебрякова .

Православная церковь, запрещенная в новом советском государстве, сыграла свою далеко не последнюю роль за рубежом. Создавались приходы, строились храмы, духовные семинарии. Казалось, будто русская культура пережидает время, чтобы вернутся на свою исконно родную землю, откуда она и произросла.

Примерами были Русский институт в Берлине, Русский народный университет в Праге, Институт славянских исследований в Париже. За рубежом выпускались такие периодические издания, как "Современные записки", "Русская мысль", "Новый град", что также способствовало поддержке русской творческой интеллигенции.

A.И. Куприн, Л. Андреев, И. Шмелев продолжали свою творческую деятельность, но за границей. В эмиграции оказались более 50 писателей, которые были известны в России и в других странах мира. Жизнь в изгнании была для многих крайне непростой: неустроенность быта, отсутствие постоянной работы, трудность публикации произведений, ностальгия за Родиной влияли на настроения творческой интеллигенции.

На Родине же в это время на смену нэповской оттепели пришел новый этап борьбы за пятилетку. От писателей требовалось строгое выполнение партийных заказов, что привело к усилению цензуры на произведения многих писателей, например, М. Булгакова, И. Бабеля, Е. Замятина. Однако, как отмечал историк и публицист П.Н. Милюков, " чрезвычайно трудных обстоятельствах русская литература, взятая в целом, не утратила жизненности и внутренней силы сопротивления" .

Судьба изобразительного искусства похожа на судьбу литературы. Наиболее известные художники эмигрировали: Ф.А. Малявин, К.А. Коровин, И.Я. Билибин, Б.Д. Григорьев, К.А. Сомов, А.Н. Бенуа, Н.С. Гончарова, Н.К. Рерих, И.Е. Репин. Те, кто соответствовал революционному духу, выполняли партийные заказы, оформляя массовые праздники, рисуя пропагандистские плакаты.

Как правило, это были такие течения, как футуристы, кубисты, супрематисты. Например, К.С. Малевич, В.Е. Татлин и Н. Альтман. Искусство формы ("инженеризм") становится главным направлением нового изобразительного искусства советского государства.

Вместе с тем, появилось течение, которое стремилось примирить классику и современность, сохранить цветовую гамму и свежесть пейзажей, натюрмортов, жанровых сцен. Это, например, творчество П.П. Кончаловского, И.И. Машкова, А.В. Лентулова.

Новые художники желали соединить реализм и импрессионизм, и такое стремление полностью отражало дух времени и те события, которые происходили со страной.

Однако идеологический перелом 1928 года оказал сильное воздействие на все сферы духовной жизни, в том числе и на отношение к изобразительному искусству. Он состоял в требовании внедрения искусства в жизнь, соединения художественной формы и производства. Государство поддерживало издание плакатов, графику прикладное искусство, заказывало фрески для украшения зданий.

В архитектуре преобладает стиль конструктивизма, который соединил реализм (техника, инженерия) с утилитаризмом функционального назначения. В жилых домах восторжествовал дух коммунизма, а не семейного уютного быта и уюта.

Несмотря ни на что, как отмечает П.Н. Милюков, процесс приобщения масс к творчеству продолжался: "Независимо от желаний этой власти процесс приобщения масс к культуре развивается дальше, а плоды его скажутся, когда будут сняты связывающие национальную жизнь внешние путы" . Несмотря на правительственные заказы, подавление творческой свободы и самовыражения, историк высказывает веру в силу и дух русской культуры.

В первые годы жизни в эмиграции главной задачей являлось восстановление нормального физического и психического состояния детей-беженцев. Многие из них потеряли родителей и семьи, за годы гражданской войны и бегства за границу успели забыть, что такое нормальная жизнь. Во всех крупных центрах расселения эмигрантов создавались сиротские приюты, школы с полным пансионом, детские сады. Попечительской деятельностью и организацией сети школьных учреждений занялся Земско-городской комитет (Земгор).

С первых дней в местах основного расселения беженцев начали создаваться русские школы и другие учебные заведения. С самыми большими трудностями эмиграция столкнулась в приграничных с Россией государствах -- Польше, Румынии, странах Прибалтики.

С большим пониманием и сочувствием отнеслись к трагедии русских изгнанников в славянских странах. В Чехословакии правительство оказывало материальную поддержку студентам и ученым из России. Молодежь из России училась не только в национальных вузах, но и в учебных заведениях, созданных специально для эмигрантов. В первой половине 20-х годов начали действовать институт сельскохозяйственной кооперации, автомобильная и тракторная школы, бухгалтерские курсы.

Благоприятные условия для российской зарубежной школы были созданы в Югославии. Основу эмигрантской школьной системы заложили эвакуированные из России Киевский и Одесский кадетские корпуса, объединенные впоследствии в Русский кадетский корпус. Правительство взяло на себя финансирование двух русских гимназий. Студентам была предоставлена возможность продолжать образование в вузах Королевства СХС .

Принципиально важными являлись вопросы образования и воспитания подрастающего поколения и для русской диаспоры стран Западной Европы. Здесь была создана довольно широкая сеть русских школ, сохранившая структуру, существовавшую в учебных заведениях дореволюционной России: начальная школа (церковно-приходские, земские), средняя школа (гимназии и реальные училища), высшие учебные заведения (университеты и институты).

Школьные программы включали учебные предметы местной системы образования, которые, как правило, преподавались на языке страны проживания. На русском языке велись уроки по истории, литературе, географии, религии.

Высоким уровнем преподавания отличалась высшая школа русской эмиграции в Европе. За границей оказалось много профессоров и опытных преподавателей, стремившихся использовать свои знания и опыт. В 20-е годы в Париже было открыто 8 вузов.

По официальному статусу и уровню образования на первом месте стояли русские отделения при Сорбонне, где преподавало свыше 40 известных профессоров из России. Действовали также Коммерческий, Русский политехнический, Высший технический. Православный богословский институты. Особое место среди эмигрантских вузов в Париже занимала Русская консерватория им. С. Рахманинова .

К 30-м годам надежда вернуться на родину исчезла. И если старшее поколение эмиграции еще жило прошлыми воспоминаниями, то молодежь, не разделявшая их иллюзий, плохо знавшая Россию, готовилась к постоянной жизни за границей.

Однако плоды воспитания и образования не могли исчезнуть бесследно, поэтому новые французы, американцы, немцы русского происхождения так и не смогли стать до конца натуральными иностранцами. Вероятно, в этой двойственности и кроется трагедия молодого поколения, которое писатель-эмигрант В. Варшавский назвал "незамеченным поколением" .

Оказавшись за границей, большинство ученых стремились продолжить свою профессиональную деятельность. Некоторые из западных институтов имели традиционные научные связи с Россией еще с дореволюционных времен, поэтому процессы адаптации для известных российских ученых проходили менее болезненно.

Еще в 1917-1918 гг. наиболее активные ученые-эмигранты начали создавать академические группы. Задачи этих групп были многосторонними: материальная поддержка ученых, помощь в продолжении научной работы, распространение знаний о русской науке и культуре за рубежом, взаимодействие и сотрудничество с местными учеными и организациями.

Тоску по старой России и прежнему укладу жизни ощущали все изгнанники, но особенно остро это чувство владело писателями, артистами, художниками, т. е. людьми особого эмоционального склада.

Покинув Россию, они продолжали сознавать себя представителями великой культуры. Творческая элита зарубежья была убеждена, что их главная цель в изгнании состоит в сохранении и развитии русских традиций и русского языка.

В начале 20-х годов культурным центром русского зарубежья являлся Берлин. Здесь эмиграция самосоздавалась по образу и подобию старой России: ходили в церковь, учили детей, отмечали традиционные праздники, устраивали благотворительные вечера .

Повсюду были русские рестораны - "Стрельня" с цыганским хором князя Голицына, "Распутин", "Царевич", "Максим". С середины 20-х годов началась новая жизнь в эмиграции: без надежд на возвращение. Но стремление сохранить русскую национальную традицию и культуру не только не исчезло, но стало еще сильнее. В русском зарубежье развился настоящий культ Пушкина. День рождения А.С. Пушкина начали отмечать как "День русской культуры".

В пражских "Днях русской культуры" принимали участие известные общественные деятели. Пушкинские дни проходили во всех крупных культурных центрах эмиграции вплоть до начала второй мировой войны. К этому событию издавались литературные альманахи, специальные выпуски газет и журналов, проводились научные конференции и ставились спектакля. На концертах звучала музыка Чайковского, Римского-Корсакова, Мусоргского.

Литературная жизнь была достаточно активной вплоть до второй мировой войны. Война оказалась тем рубежом, через который удалось пройти не многим. Старшее поколение сошло в силу своего возраста.

А у молодежи было столько материальных проблем, что стало не до творческих порывов. Большинство подававших надежды литераторов вынуждены были искать более надежные источники существования. В послевоенной литературе осталось лишь несколько талантливых имен из послереволюционной эмиграции.

Продолжала культурные традиции старой России и эмигрантская пресса. С 1918 по 1932 г. на русском языке выходило 1005 периодических изданий - газет, журналов, тематических сборников. Главным средством распространения произведений художественной литературы и культуры в широком смысле слова стали "толстые" литературные журналы .

Новые книги могли купить лишь немногие эмигранты, поэтому большая часть изданий приобреталась на пожертвования научными учреждениями, читальными залами. Книги эмигрантских авторов и некоторые советские периодические издания находились в русских публичных библиотеках.

Творческие традиции русской культуры также стремились сохранить и развить представители музыкального и изобразительного искусства. Композиторы и музыканты-исполнители, многие оперные, балетные и драматические постановки были широко известны на Западе. Искусство эмигрантской России легко интегрировалось в международную художественную среду, так как не было ограничено языковым барьером.

В эмиграции продолжили свою творческую биографию многие известные художника "серебряного века" русской культуры. Многолетнее сотрудничество в рамках "русских сезонов" помогло художникам объединения "Мир искусства" быстрее адаптироваться к новым условиям существования.

Однако, несмотря на сложные условия существования, культура зарубежья (литература и музыка, изобразительное и хореографическое искусство) получила широкую известность на Западе. Творческая эмиграция смогла сохранить и развить все самые значимые традиции русской культуры эпохи "серебряного века" .

В 20-30-е годы в эмиграции продолжали существовать и обогащаться все те течения в области культуры, науки, общественной мысли, развитие которых в Советской России было искусственно прервано. Русская и мировая культура пополнялась новыми шедеврами, был накоплен мощный идейный потенциал, который начинает осмысливаться в современной России. Из русской диаспоры вышли многие яркие представители культуры и науки послевоенного поколения. Оставаясь россиянами по духу и языку, они сумели внести свой вклад в развитие мировой цивилизации.

Приведем в пример самых ярких представителей культуры русского зарубежья. Иван Алексеевич Бунин (1870-1953). "Я происхожу из старого дворянского рода, давшего России немало видных деятелей, как на поприще государственном, так и в области искусства, где особенно известны два поэта начала века: Анна Бунина и Василий Жуковский... - писал Бунин в предисловии к французскому изданию рассказа "Господин из Сан-Франциско". - Все предки мои были связаны с народом и с землей .

Симпатии Бунина была обращены в патриархальное прошлое. В пору революции он вступил охранителем стародавних устоев. Решительно не принял Временное правительство, а потом и большевистское руководство. Свое короткое пребывание в Москве назвал "Окаянными днями". Покинув Россию (из России), в феврале 1920 г. Бунин через Константинополь, Софию и Белград попал в Париж, где и обосновался.

В эмиграции, как и прежде, Бунин сдвигает жизнь и смерть, радость и ужас, надежду и отчаяние. Но нигде ранее не выступало с такой обостренностью в его произведениях ощущение бренности и обреченности всего сущего - женской красоты, счастья, славы, могущества. Бунин не мог оторваться от мысли о России. Как бы далеко он ни жил, Россия была неотторжима от него.

Константин Дмитриевич Бальмонт (1867-1942). Отец будущего поэта был скромным земским деятелем. Мать, оказавшая на сына большое влияние, обладала широкими интеллектуальными интересами. Счастливое детство Бальмонт провел в родной усадьбе Шуйского уезда Владимирской губернии. С 1876 по 1884 г. учился в гимназии г. Шуя. Но был исключен: юноше были свойственны народнические увлечения.

Окончил Владимирскую гимназию (1886 г.). В том же году поступил на юридический факультет Московского университета. Однако снова был исключен за участие в студенческих волнениях. Дважды пытался продолжить образование (в университете и Демидовском лицее Ярославля) и сам прерывал обучение. Жил напряженной внутренней жизнью, зачитывался немецкой, скандинавской литературой, занимался переводами (П.Б. Шелли, Э. По). В период 1905-1920 гг. Бальмонт создал цикл стихотворений "Песня рабочего молота", но Октябрьскую революцию и социализм не принял.

В 1920 г. Бальмонт выехал, с разрешения советских властей, на лечение во Францию и остался в эмиграции (умер в приюте "Русский дом" недалеко от Парижа). Тягостно переживал Бальмонт свое изгнанничество. Он писал:: "Я живу здесь призрачно, оторвавшись от родного. Я ни к чему не прилепился здесь" .

Марина Цветаева (1892-1941) родилась в московской профессорской семье. В детстве из-за болезни матери Цветаева подолгу жила в Италии, Швейцарии, Германии. Перерывы в гимназическом образовании восполнялись учебой в пансионатах в Лозанне и Фрейбурге. Свободно владела французским и немецким языками. В 1909 г. слушала курс французской литературы в Сорбонне. Начало литературной деятельности Цветаевой связано с кругом московских символистов. Она знакомится с В. Брюсовым, поэтом Эллисом. Большое влияние на ее поэтичесий и художественный мир оказал М. Волошин.

В 1918-1922 гг. вместе с малолетними детьми она находится в Москве, тогда как ее муж С.Я. Эфрон сражается в белой армии. С 1922 г. начинается эмигрантское существование Цветаевой: Берлин, Прага, Париж. Постоянная нехватка денег, бытовая неустроенность, непростые отношения с русской эмиграцией, возрастающая враждебность критики.

Цветаева тяжело страдала от одиночества. "Мне в современности места нет", - писала она и далее: "До последней минуты и в самую последнюю верю - и буду верить - в Россию!" По словам Цветаевой, ее муж Сергей Эфрон, дочь и сын рвались домой, в Россию . Для возвращения нужна была отвага и готовность принять на Родине тот порядок, который там возобладал. В 1937 г. Сергей Эфрон, ради возвращения в СССР ставший агентом НКВД за границей, оказавшись замешанным в заказном политическом убийстве, бежит из Франции в Москву. Летом 1939 вслед за мужем и дочерью Ариадной возвращается на Родину и Цветаева с сыном Георгием (Муром). В том же году и дочь и муж были арестованы (Эфрон расстрелян в 1941 г., Ариадна после 15 лет репрессий была реабилитирована только в 1955 г.)

Сама Цветаева не могла найти ни жилья, ни работы. Ее стихи не печатались. Оказавшись в начале войны в эвакуации, безуспешно пыталась получить поддержку со стороны писателей, покончила жизнь самоубийством.

Русская культура за рубежом оказалась самой яркой и впечатляющей страницей советской культуры первой половины XX в. Среди тех, кто составляет плеяду крупных деятелей мировой культуры, наши соотечественники, жившие вдали от России: певец Ф.И. Шаляпин; композиторы С. Рахманинов, А. Глазунов, писатели и поэты И. Бунин, А. Куприн, М. Цветаева, К. Бальмонт, балерина А. Павлова, художник К. Коровин. Среди биографий известных соотечественников, которые жили за рубежом, выделяется необычная история жизни знаменитого художника Н. Рериха. Трагичной была судьба И. Бунина, жившего воспоминаниями о той России, которая была ему близка и понятна.

Живя большую часть своей жизни за границей, многие поэты так и не смогли найти в ней покой и уединение. Родина всегда была неотступна, перед глазами. Об этом говорят их стихи, письма, воспоминания. В литературном мире было широко известно имя Константина Бальмонта. Одной из самых ярких и трагических фигур, так и не понятой окружающими людьми, была поэтесса Марина Цветаева .

Итак, русская культура в советский период, особенно на его начальном этапе, продолжала развиваться, но большей частью за рубежом. Ее развитию способствовали русские мигранты - представители творческой интеллигенции. За рубежом писались новые книги, издавались статьи, публиковались сценарии, читались лекции и рисовались картины. Вся эта работа, проделанная русскими мигрантами, стала возможна только благодаря вере в то, что когда-нибудь они вновь вернуться на родную землю.

Введение

Обзор отечественной культуры был бы неполным без рассмотрения огромного вклада, в нее, сделанного русской эмиграции.

Изучение культурного наследия российской эмиграции имеет давние традиции на Западе. На родине, напротив, об этом наследии было принято либо умалчивать, либо представлять его в искаженном свете. Лишь несколько лет назад стали рушиться искусственные преграды, разделявшие соотечественников.

1. Русское зарубежье

Русская эмиграция имеет многовековую историю. Еще в XVI в. князь Андрей Курбский был вынужден бежать в Литву, и отправлял из Ливонии возмущенные письма Ивану Грозному. Вынужден был уехать с родины и продолжить свою просветительскую деятельность за рубежом и русский первопечатник Иван Федоров. В XVII в. Григорий Котошихин написал в Швеции свой трактат «О России в царствование Алексея Михайловича». Многочисленной была русская эмиграция в XIX в. Политэмигранты, жившие и творившие в Англии, Франции, Швейцарии, А. Герцен, Н. Огарев, М. Бакунин, Л. Мечников, П. Лавров и многие другие боролись вне России с царским самодержавием. Русскую эмиграцию в это время представляли не только оппозиционеры. Большую часть жизни прожил за рубежом великий русский писатель И. С. Тургенев, многие выдающиеся отечественные художники творили за рубежом, оставаясь именно русскими художниками.

В конце XIX - начале XX в. следующее поколение политических эмигрантов - П. Кропоткин, Г. Плеханов, В. Ленин, Л. Троцкий, А. Богданов, А. Луначарский - возвратились в Россию и создали советское государство.

Значительную часть русского зарубежья составили люди, покинувшие родину в поисках работы и лучшей доли. С 1828 по 1915 год из Российской империи эмигрировало 4 509 495 человек. Большинство из них поселилось в США, Канаде и Аргентине.

Трагические последствия, вызванные революцией, гражданской войной, тоталитарным режимом, массовыми репрессиями, привели к исходу из России миллионов ее граждан. Находясь в эмиграции, они оставили заметный след в различных областях культуры.

Послереволюционную российскую эмиграцию обычно разделяют на три периода - «три волны». Первым считается период между двумя мировыми войнами; вторым - с 1945 г. до конца 60-х годов (время перемещенных лиц и второго, появившегося за рубежом эмигрантского поколения); третьим - период после 1970 г., когда начался, а потом все более усиливался современный исход россиян на Запад.

После Октябрьского переворота и в ходе гражданской войны из России уехало свыше полутора миллионов человек, главным образом людей интеллектуального труда. В 1922 г., как вы уже знаете, за рубеж было насильственно выслано свыше 160 наиболее выдающихся русских философов, ученых, инженеров и агрономов. За границами России остались также два русских экспедиционных корпуса, посланных во время войны на помощь союзникам во Францию и в Салоники. Всего вне пределов Отечества, оказалось около 10 миллионов русских. Помимо беженцев и эмигрантов это были и русские, проживавшие на отошедших от России территориях.

Политико-культурный спектр российской эмиграции «первой волны» был весьма, разнородным. Он представлял собой срез дореволюционной России и отражал самые различные устремления. Единой была только ностальгия и надежда на возвращение на, родную землю. Однако и идейные основы возвращенчества существенно различались.

Правое крыло эмиграции (преимущественно монархические силы), стоявшие на позициях безусловного неприятия советского строя, исповедовало концепцию возвращение на «белом коне». Анализ военных доктрин русского зарубежья 20-30-х годов показывает, что надежда на возвращение белая эмиграция возлагала, на:

1) всенародное восстание в СССР;

2) крушение советской власти вследствие причин экономического характера (особенно в период военного коммунизма и нэпа);

3) раскол внутри ВКП (б) из-за политических противоречий ее лидеров;

4) восстание в РККА;

5) индивидуальный террор против партийных руководителей;

6) прямое выступление белоэмигрантских военных структур.

Русская эмиграция «первой волны» была сосредоточена в основном в европейских странах, преимущественно во Франции. Главным центром ее к середине 20-х годов стал Париж, где обосновалось и единственное признанное западными странами русское правительство, сформированное еще в Крыму Врангелем. Министром иностранных дел этого правительства был известный русский философ, экономист и политолог П. Струве, который много сделал для оказания помощи русским эмигрантам.

С началом второй мировой войны началось переселение русских эмигрантов из Европы за океан, главным образом в США, Канаду и Аргентину.

Послевоенная эмиграция имела, другой состав и другие места сосредоточения. Эмигранты «второй волны» не питали иллюзий о возможном возвращении на родину. Они стремились скорее раствориться в местном населении и устремлялись главным образом за океан. Их отличие от эмигрантов «первой волны» в том, что последняя состояла главным образом из интеллигенции, которая выехала из России с мечтой о возвращении на родину и предпринимала все возможные усилия, чтобы сохранить свой язык и культуру.

В ходе «третьей волны» с конца, 60-х до конца 80-х годов за рубежом оказалось очень много представителей творческой интеллигенции, которая не мирилась со своим положением изгнанников и продолжала активную борьбу за свою творческую индивидуальность, за преобразования на родине. Поэтому, как первый исход русской интеллигенции в годы гражданской войны, так и последний поток русской интеллектуальной эмиграции представляются более значительными по своему объему и вкладу в российскую и мировую культуру.

Активная творческая деятельность в сфере отечественной культуры дает нам основание называть русскую эмиграцию 3арубежной Россией. Созданное русскими деятелями культуры за пределами Отечества вполне сопоставимо с тем, что создано в это время на родине в условиях тоталитаризма.

Спорами. Правые считали его чуть ли не большевиком, левым не нравилась его критика западной "формальной демократии" и парламентаризма, буржуазных свобод и морали. Философскую культуру Русского Зарубежья создавали и другие мыслители: С.Н. Булгаков, Б.П. Вышеславцев, В.В. Зеньковский, И.А. Ильин, Л.П. Карсавин, Н.О. Лосский, В.Н. Лосский, П.И. Новгородцев, Ф.А. Степун, Г.П. Федотов, С.Л. Франк, ...

В трех странах Маньчжурии, Китае и Японии (Токио) в контексте особенностей архитектурно- художественного процесса России к. XIX нач. ХХ в., и на этой основе попытаться сформулировать основные тенденции развития православной архитектурной традиции в русском зарубежье на Дальнем Востоке. Православное храмовое зодчество в странах Дальнего Востока к. XIX- первой половины ХХ вв. актуально по крайней...

I. В Валенсии, на территории храма Знамения Пресвятой Богородицы сооружена Голгофа с серебряной доской в память Царя-Мученика и его семьи (1951). Вероятно, существуют и другие сооружения. Храмов-памятников Николаю II и его семье в русском зарубежье выявлено шесть: в Китае, Бельгии, Австралии, Франции и два в Америке. В Америке храм-памятник в честь Казанской иконы Божьей Матери (где именно не...

Русская педагогика в XX веке» (на серб, яз.), Белград, 1939; «Структура и содержание современной школы» (на польск. яз.), Варшава, 1947. 2. Философско-педагогические идеи представителей Русского Зарубежья на рубеже 19 – 20 веков Педагогическая наука в эмиграции связана с процессами вхождения деятелей русской эмиграции в иную культуру, создавая свои научные школы. Это научно-педагогическая...